мамаши не пускают таких же бегемотиков перелезать через гранитный бортик.

Маргариты у фонтана еще не видно, я издали охватил всех взглядом и не успел удержать сознание от импульса за долю секунды просканировать лица и посмотреть о каждом, что за существо, где работает, в каких сетях зависает и что пишет.

Больше так не делай, сказал я себе жестко и показал кулак, котором могу пробить и лобовую броню танка, если поработаю над тактильностью еще. И так в человеческом дерьме по уши, а еще и сам туда лезешь…

Ага, вон там на дорожке в сторону фонтана показалась среди гуляющих рослая классическая блондинка, порождение холодных широт. Я призумил изображение, с удовольствием всмотрелся в крупные и ясные, как вода горного ручья, глаза, до оторопи ярко-синие, на севере не бывает пыльных бурь, переносящих горы горячего песка.

Отдалил зум, рассматривая уже лицо и фигуру в целом. Шейпинг, уход, а то и пластика, сделали тело совершенным. Раньше не было бы отбоя от поклонников, сейчас же совершенные женщины пугают, дорогая штучка и плату за себя потребует немалую, а мы быстро привыкли к обществу изобилия, где всего много и все бесплатно.

Еще с первой встречи я определил, что характер у нее напористый, как у королевы Алиеноры, что в крестовых походах она сама создала женский отряд и водила в атаку, провокационно обнажив правую грудь, и пока сарацины обалдело таращились на это нежное белоснежное чудо, молниеносно рубила их острым мечом.

Я пошел ей навстречу, она увидела, широко и счастливо улыбнулась.

– Как вы меня заметили в этой толпе?

Я удивился.

– Была еще и толпа?

Она польщенно засмеялась, смех чистый и беззаботный, как у ребенка, но взгляд оценивающий, это уже постоянство характера, заметила:

– Вы не распускаетесь. И спина прямая, и все у вас четкое. Смотреть приятно.

Я пробормотал:

– Это не я. Я бы распустился с великой охотой, свиньей всегда жить легче. Но Господь велел держать спину прямой, а руки чистыми.

Она улыбнулась.

– Воля Господа? Так говорят мужчины, когда стесняются принять похвалу.

– Вы умная женщина, – сообщил я. – Или хитрая?

– Я натуральная блондинка, – напомнила она веселым голосом.

– Ах да, – спохватился я, – еще и красивая!

Она засмеялась, но мне в ее голосе послышалась нотка грусти.

– Шейпинг, фитнес и хирургия всех делает красивыми! И одинаковыми.

– Тогда откуда мода на бодипозитив? – спросил я. – Толстухи победили?..

– И неряхи, – согласилась она. – В краткосрочной перспективе они счастливее нас.

Я посмотрел на нее поощряюще внимательно.

– Приятно общаться с женщиной, которая знает насчет отложенного удовольствия.

Она с удовольствием рассмеялась, показывая идеально ровные зубы и красный зовущий рот.

– А как мне приятно общаться с таким мужчиной!

– Куда пойдем?

– Вы самец, вы и ведите!

Я пробормотал:

– Могу повести разве что в «Максим». Как-то о нем слышал.

Она снова рассмеялась весело и расковано.

– Поверить не могу, как это мужчина не знает злачные места в городе!

– Некоторые знаю, – сообщил я и, видя ее заинтересованное лицо, пояснил: – когда еду мимо на работу. Вывески у них знатные. И всегда там ярко, музыка, полуголые красотки у входа. То ли покурить вышли, то ли еще чего.

– Вернее насчет еще чего, – ответила она, – а курить можно и внутри. И не только вульгарный табак.

Она шла рядом, подстраиваясь под мой шаг. За руки не держимся, прошлый век, тем более она не просовывает ладонь под мое согнутое в колечко, это вообще позапрошлый.

Перед нами расступаются, мы смотримся как лебеди среди стада серых гусей, а то и вовсе уток, но поглядывают враждебно, что и понятно.

Автомобиль примчался и шустро прижался к бровке. Точно рассчитанным движением поднял с обеих сторон крылья, как готовый к взлету большой майский жук.

Маргарита грациозно опустилась на сиденье, по сторонам вроде бы не смотрит, но заметила с одобрением:

– Шикарный авто. Автомат полный?

– Да, – ответил я. – Как только разрешат убрать рулевую колонку, сразу выброшу, давно не пользуюсь.

Автомобиль опустил крылья и тут же отошел от бордюра, чтобы уложиться в отпущенное законом время остановки в таком месте.

Маргарита уточнила:

– Модель предпоследняя?

– Последняя, – ответил я. – Умельцы из нашего НИИ доработали. Некоторым интереснее довести электронику до ума, чем напиться в хлам и заблевать пол. Чудаки, верно?.. Куда едем?

Она подумала, произнесла с некоторым колебанием:

– Можно в «Гуглицу»?.. Там каждую неделю меняют фирменное блюдо. И музыканты сравнительно приличные.

Мягкий голос Алисы ответил из передней панели:

– Двадцать километров, восемнадцать минут при таком плотном потоке. Сегодня там подают чарда-лаппи, а из вин появилось Ксантерелло. Но ближе «Максим», там чардалаппи не только подают, но и сами готовят.

Маргарита охнула:

– Даже так?

Я улыбнулся, кивнул. Автомобиль безукоризненно повернулся и красиво понесся по проезжей части, быстро перебравшись в левый ряд.

Маргарита поглядывала, прикоснусь ли к рулю, но Алиса ведет идеально, даже не притормаживает на поворотах, хотя соблюдает скоростной режим и знаки дорожного движения.

– «Максим», – произнесла она осторожно, – очень дорогой ресторан. А вам, как понимаю, все равно сколько звезд.

– Да, – ответил я беспечно, – но не обращайте внимания. У меня в самом деле высокое жалованье и солидный счет. Просто тратить не на что, живу по-спартански, вот и копится. По всяким турциям-франциям не езжу. Не интересно.

Она улыбнулась.

– Живете в гармонии с миром?

– Да, – согласился я. – Хоть и несовершенен, но мы еще не сгинули?

Летом солнце уходит на покой почти в полночь, но Москва есть Москва, жизнь не затихает. На смену одному виду людей появляется совсем другой: неспешный, иначе одетый и вообще иной, нацеленный на развлекуху во что бы то ни стало и удовлетворение тех животных нужд, которые с легкой руки сострившего Теренция стали называть человеческими.

Улица залита празднично радостным светом, по фасаду зданий в две-три линии протянуты тесно усаженные одна к другой лампочки, здания подсвечены, двери кафе, ресторанов, ночных клубов и даже боулингов распахнуты настежь, оттуда бьет свет еще ярче, мощно вываливается на тротуары музыка.

Я подал руку Маргарите, поднимаясь с сиденья, она грациозно коснулась моего локтя лишь кончиками пальцев, обозначив движение, дальше пошла рядом ухоженная и блистательная, все в ней изысканно и выверено, начиная от блестящей заколки в прическе и заканчивая шпильками туфлей.

– Горжусь, – сказал я тихонько.

Она шепнула:

– Чем?

– Со мной такая изысканная женщина.

Она чуть улыбнулась одними глазами.

– В изысканности много печали.

Часть 2

Наука сделала нас богами раньше, чем мы научились быть людьми.

Жан Ростан