Никогда не употребляй одно слово, если десять лучше. В груди у меня родилось утробное рычание.

– Пусть войдут, – сказала Анжелина. Неужели и она замешана в каком-то замысловатом заговоре аграриев? Не успел я и рта раскрыть, как ребятишки молча потянулись в бар. Челюсть у меня отвисла.

Шаркающие, смущенные, с толстыми шеями, могучими ляжками – в каждом больше двух метров бугрящейся мускулатуры.

– Они мировые чемпионы среди тяжелоатлетов! – по-отечески проговорил Эльмо. – Хотят притащить эту машину обратно, заместо тебя и этих тощих дохляков.

В моем сознании воссиял свет. Ну конечно! Для перетаскивания конденсатора мозги не нужны. Только грубая сила, а она тут в самом гипертрофированном виде.

– Да! – не замедлил с ответом я. – От лица всех тощих дохляков говорю: работа ваша!

Они просияли и зарделись, радость волнами пробежала от бицепсов через трицепсы на грудные мышцы. Они поспешно зашаркали прочь, а меня вдруг обуяла щедрость.

– Выпей с нами, кузен Эльмо. Я откупорю бутылку.

Что и исполнил, ибо день выдался воистину великолепный.

Я все еще радостно улыбался, когда капитан созвал на мостике собрание. Войдя, я увидел на обзорном экране зловеще заполнившую его Грузную. Капитан, Штрамм и Томас таращились на нее в скорбном унынии.

– Я принес добрые вести, дабы развеять ауру безысходности, тяжким бременем навалившуюся на всех присутствующих. – (Они с сомнением поглядели на меня, явно решив, что у меня шарики за ролики закатились.) – У нас на корабле нашлись дюжие добровольцы, которые поползут за конденсатором вместо нас.

Когда я закончил объяснения, отчаяние сменилось ликованием.

– Я должен руководить ими, – заметил Томас.

– Несомненно, – согласился я. – В горизонтальном положении на мягком матрасе.

Наш второй визит на Грузную прошел не в пример лучше, чем первый. Когда мы вышли на орбиту, кабаны довольно похрапывали, свиноматки спокойно похрюкивали. Самые крупные однолетки составили взрослым компанию в объятиях электронного морфея, так что на сей раз обошлось без переломов. Я лежал в противоперегрузочном кресле, благословляя перекачанных культуристов, сулящих визиту успех. Благодаря большому экрану на стене мы наблюдали происходящее, как из первого ряда партера.

Как только посадочные двигатели смолкли и 3 g навалились на нас, Томас с натугой сел.

– Никакой показухи, – приказал он, когда дверь шлюза со скрежетом отворилась. – Я знаю, что вы, парни, сможете стоять на своих двоих, но встать все же не пытайтесь.

Они кивнули.

– Когда стоишь на четвереньках, нагрузка на каждую конечность вдвое меньше. Делайте скользящие движения. Для того-то у вас наладонники и наколенники. Лады, пошли в шлюз.

Подымаясь на локти, а затем на колени, они кряхтели. Но справились. И двигались куда элегантнее, чем мы тогда. Томас медленно последовал за ними и рухнул, запыхавшись, на подстилку в шлюзе.

Тяжеловозы терпеливо ждали, когда закроется внутренний люк и медленно, с громким скрипом, откроется наружный.

– Первая пара, вперед. – Томас не договорил, закашлявшись. – Видите вон там трос с петлей на конце?

Неспешные кивки.

– За ним. Тащите его сюда.

Они двинулись вперед, медленно и упорно. Главное, ровно. Я тут же вспомнил, как мы мучительно дергались. Эти битюги – дело другое. В таком деле мозги и вовсе не нужны. Они уже были на полпути к тросу, когда Томас окликнул:

– Второй пусть ждет там. Первый берет трос и тащит его ко второму.

Ведущий без колебаний медленно, ровно пополз дальше.

Добравшись до троса, остановился, тяжело дыша. И не двигался, пока не отдышался. Трясущейся рукой взялся за карабин. И – с явным усилием, от которого вздулись все его мышцы, – пристегнул к поясу. Сделал полукруг и пополз обратно.

Я поймал себя на том, что сижу, взмокнув от напряжения, прекрасно понимая, что он чувствует. И снова улегся с глубоким вздохом. Сделав огромное усилие, Анжелина положила ладонь мне на руку. Я улыбнулся ей.

– Лучше он… чем ты… – пропыхтела она.

Я в ответ лишь слабо кивнул.

Эти силачи были просто великолепны. Медленно и неуклонно, без суеты они передавали трос вперед и тащили его за собой. Вторая команда встретила их у основания пандуса, и трос ровно продвигался вперед, пока они не накинули карабин на крюк лебедки.

Ведущий первой пары с усилием поднял кулак и тряхнул им в воздухе.

– Готово! – Он улыбнулся сквозь заливающий лицо пот.

Остальное было дело техники. Втащить конденсатор лебедкой внутрь и закрепить его. Работа тяжелая, но проделана она была быстро. Как только все оборудование было закреплено для взлета, мы взмыли на орбиту, стремительно расставшись с сокрушительной гравитацией.

Как только на меня нашел такой слог, я отправился в машинное отделение. Где Штрамм сливал остатки гравитонов в бункер припухательного двигателя. Во всяком случае, я предположил, что именно этим он и занят. Поскольку гравитоны лишены массы, веса и видимости, толком тут не скажешь.

Но они были важнейшим источником силы припухания, которое способно вынести нас отсюда.

Как мы искренне надеялись…

Дерева, чтобы постучать, на космолете не нашлось, так что в качестве паллиатива я скрестил пальцы. А заодно и глаза, воззвав к незримым богам суеверия.

Закрыв и опечатав гравитонный бак, Штрамм поглядел на индикатор.

– Полон-полнехонек и горит желанием провернуть громаднейшее припухание! – изрек я.

– Может быть, – отозвался он, постучав по шкале и снова поглядев на показания. – А может, надо было подержать его на Грузной подольше…

– Он полон! Гравитонов через край. Более чем достаточно, чтобы припухнуть обратно в цивилизованный уголок Галактики. Написать счастливый конец нескончаемому странствию этого космического «Летучего голландца»!

В ответ он лишь пожал плечами. Что я проигнорировал. Мы молча двинулись на мостик.

Там перед пультом управления припуханием два капитана прогоняли по экрану уравнения. Анжелина сидела за картографическим столом с Розочкой, прикорнувшей у ее ног и по-поросячьи похрапывавшей.

– Ветбот показал, что она в полном порядке. Просто легкая диспепсия. От переедания. – В ответе это заявление не нуждалось.

– Мы вышли на курс, – сообщил наш капитан, разворачиваясь в кресле. – К яркой звезде, находящейся, похоже, на полпути к ближайшему скоплению центральных звезд. Туда мы доберемся за два длинных припухания. С коррекцией курса после первого. Вопросы есть?

Ответом ему послужило молчание. Вот оно. Единственный наш шанс. Все или ничего.

– Давайте, – выразила Анжелина наше общее мнение.

Он активировал припухание.

– Бар открывается, и все вы приглашены, – объявила Анжелина. – В том числе и капитан, сейчас официально освободившийся от вахты. Напитки и закуски для всех!

При этих словах глаза Розочки распахнулись, и она хрюкнула с предвкушением. Встала на ноги и встряхнулась, жутко затарахтев иглами.

Весь корабль пребывал в расслабленном, праздничном настроении. Планета омерзительных зеленцов затерялась в глубинах космоса. Надрывы и растяжения Грузной давно зажили, а пот Сауны