Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове, а колени подгибались от страха. В то, что это происходит на самом деле верилось с трудом. Настоящий ночной кошмар — одинокий путник, тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, черные пятна кустов и где-то среди них затаилась Смерть.

«Вся ягода выгорела, под снег почти ничего не ушло. А это у него, у миши, первая жрачка, как из берлоги вылезет. Да и с рыбой в местных реках в последнее время не густо», — вспомнил я слова водителя автобуса, везшего нас в «Пойму». М-да, ситуация из разряда «полная задница». Попасть под оголодавшего медведя — сомнительное удовольствие. А то, что бурый вообще так-то самую малость трусоват и не любит с людьми связываться по той простой причине, что человеки в его пищевой рацион как-то не входят, было слабым утешением.

Расстояние между мной и медведем сокращалось с каждой секундой. Прятаться и таиться в таких ситуациях бессмысленно, тварь почти что разумная, захочет — по любому найдет. Единственным адекватным решением было сейчас остановиться и действовать по ситуации, самое главное только — спокойно и без паники.

Оборачиваюсь и сталкиваюсь с ним почти что нос к носу. Стоит, принюхивается, водит мордой из стороны в сторону. Размеры меня, признаться, поразили, — я таких здоровых не то чтобы в лесу, ни в одном зоопарке не видел.

— Ах ты ж собака сутулая, — начал я уверенным тоном. Это должно помочь успокоить его, да и самому успокоиться, чего уж там. — Гнида ты бурая. Иди-ка ты нахрен, будь так добр.

Медведь встал на дыбы. Каких усилий мне стоило не показать класс спринта в эту секунду — ума не приложу. Ведь сделай я это — все, можно было бы попрощаться с жизнью. Но я остался стоять недвижимо, смотря животному прямо в глаза. Ну, по крайней мере в ту точку, где они по идее должны находиться. Тактика пока работала, миша нападать не спешил. Я начал медленно пятиться назад по диагонали, не сводя глаз с медведя. Тот тут же опустился и сделал пару шагов в мою сторону, что вынудило меня вновь остановиться.

Ладно, меняем тактику. Поднял руки вверх, растопырился, изо всех сил топнул ногой:

— Пшел вон отсюда, дурной мохнатый буратино!

Медведь отпрыгнул, но не убежал. Стоит, смотрит. А я перешел в наступление — к нему пододвигаюсь, кричу, руками машу. Короче, всячески показываю, что я его не боюсь, да и вообще я тут хозяин, а не он. А в голове всем Богам молюсь, чтоб у косолапого в башке не переклинило и он не начал атаковать. Ну, жить захочешь — еще не так раскорячишься.

«Ну уходи, уходи же…»

— Боря! Боря!

Какого…

Ну все, от страха окончательно крыша поехала. Уже женские голоса мерещатся.

А медведь внезапно будто потерял ко мне интерес и повернул массивную голову в направлении таинственного голоса. Не померещилось что ли? Тут в дальнем конце прогалины дрогнули кусты, и я увидел смутные человеческие очертания. Молодая девушка высокого роста. Лица и так хрен разглядишь, а без очков это вообще не представлялось возможным. Впрочем, это было и не важно. Потому что сейчас мне помимо себя придется спасть еще и эту дуру. Кажись, ребятки деревенские в лес пошли на ночь глядя, да и заблудились. Еще и друг друга потеряли. И сейчас эта деваха медведя увидит, и всяко побежит. Причем еще, скорее всего, с визгом. А у медведя — инстинкт. Все, что бежит и боится — это добыча, которую нужно съесть.

— Боря, ну что ты устроил?

Не понимаю, она слепая? Не увидеть медведя с такого расстояния, ну, даже мне не представляется возможным.

И тут произошло то, что окончательно заставило меня разувериться в происходящем — девушка прильнула вплотную к медведю и начала его чесать за ушком, будто это был ласковый домашний пес.

— Ты… Чего творишь, бешеная? — выдавил я, срываясь на фальцет.

— Я? — откликнулась та даже с какой-то агрессией. — Это ты что творишь! Напугал Борю своими воплями, а он просто познакомиться хотел!

А, это я его напугал? Ну вообще отлично. Не, удивляться дальше точно больше нечему. Факт наличия в этом мире сумасшедшей барышни, которая ведет дружбу с медведем по имени Борис, не казался уже чем-то странным. Я даже удивлен, что узнал об этом только сейчас.

— А он, типа… твой? — спросил я, закашлявшись.

— Что значит «мой»? — настороженно уточнила девушка.

— Ну, типа… — идиотия ситуации продолжала набирать обороты. — Домашний?

— Нет, конечно! — в интонации девушки сквозило явное раздражение от моей, с ее точки зрения, тупости. — Боря гуляет, где хочет. Просто мы с ним дружим. Иногда вместе гулять ходим. Вот, сегодня тоже пошли.

— Хороший… досуг, — протянул я, все еще с опаской смотря на мишу.

— Да уж получше, чем у некоторых, — фыркнула незнакомка. — Лесных животных пугать.

— Да я защищался, вообще-то! — так, ладно, хорош церемониться. Еще какая-то отбитая наглухо мне тут упреки будет делать. Хотя, думаю, зря я так. У девочки за спиной нехилый такой аргумент в виде примерно шестисот килограмм живого веса, оснащенного зубами и когтями. Но уж извините, нервы совсем ни к черту. — Откуда мне было знать, что этот… этот… ручной? Хорош со мной так разговаривать, я тебе ничего плохого не сделал! Помоги лучше, раз ты так охрененно в лесу ориентируешься, я заблудился, еще и без очков не вижу нихуаййй!!

Боль в ребрах вновь дала о себе знать. Я уж и забыл о такой мелочи, да. Повисла тишина, которую некоторое время ничего не нарушало, кроме щебетания птиц. Не мог сказать наверняка, но чувствовал, что моя внезапная спутница меня внимательно разглядывала.

— Тебе больно, — не спрашивала, констатировала девушка.

— Гений мысли, — огрызнулся я, согнувшись в три погибели.

— Идем, — она подскочила ко мне и, схватив за руку, повела куда-то в совершенно противоположную сторону от «Совенка». — Помогу тебе.

— Мне в другую сторону… — просипел я.

— Знаю, но ты так не доберешься. Ты хоть и напугал Борю, но я разглядела твою ауру и теперь понимаю, что ты правда не со зла.

Не соображая, что все это значит, я послушно поплелся следом за этой таинственной девочкой. Боря проводил нас взглядом и, проворчав что-то под нос, скрылся в противоположных от нас кустах. Ну и пусть идет с миром. Надеюсь, больше никогда не увидимся.

Моя спутница будто намеренно выбирала самые труднопроходимые места. Но шла она бодро, словно все это не являлось для нее какой-то существенной преградой. Я честно старался не