Учиха пугала на словах. При воспоминании о ложной гибели Сарады ему становилось больно и обидно до бешенства. Но, черт, все это было далеко не так страшно, как идти по улицам вечернего квартала Учиха, где за дверью каждого дома лежали мертвые люди. Гендзюцу Сарады распахнуло для него мир. Оказалось, все это время привычная реальность была лишь холстом декораций, за которым скрывалось страшное зло. Оно творилось в шаге от Наруто всю его недолгую жизнь, а он и не подозревал. Не имел даже понятия, каково это.

При воспоминании об Учихе Итачи его охватывала дрожь. Парень с детской площадки, ниндзя-отступник в черном плаще с красными облаками… В любом из этих образов Итачи Учиха был и вполовину не так страшен, как в тот момент, когда выдернул меч из спины того мужчины и стал кричать на Сараду.

Его глаза. Что было с его глазами? Неужели шаринган и вправду может так меняться?

Учиха Итачи был ровесником Наруто, когда уничтожил весь свой клан, среди которого также были и герои последней мировой войны. Ушел из ловушки отшельника-извращенца. Говорили, что Итачи также убил Шисуи Телесного Мерцания. Наруто мечтал стать Нанадайме Хокаге и готов был разбивать лбом стены, чтобы прийти к своей мечте, хоть и в глубине души понимал, насколько его желание безнадежно. Саске собирался убить своего старшего брата. Из всего, что Наруто знал об Итачи, сам собой напрашивался вывод, что цель Саске выглядит не менее безнадежно, чем стремление Наруто к титулу Хокаге.

Он печально улыбнулся.

Мы так похожи с тобой, Саске…

И в то же время его сердце неожиданно затопила гордость.

Я не уступлю тебе.

— Как отпраздновал день рождения? — поинтересовался Теучи.

— А? — тупо спросил Наруто и вынырнул из своих размышлений. — Какой день рождения?

Он смотрел на улыбающегося хозяина раменной и пытался понять, о чем ему тут толкуют. Внезапно его осенило.

— А-а! Дяденька, какой сегодня день, даттэбайо?!

Теучи приложил палец к подбородку и задумался.

— Среда, — выдал он наконец.

Наруто схватился за голову.

— А!

— Что такое? Что стряслось? — обеспокоился Теучи.

— Не поверишь, дядь! Я пропустил свой день рождения, ттэбайо! — заорал Наруто. — Забыл!

Теучи снисходительно рассмеялся и выставил перед ним тарелку горячего рамена с крупным красным лобстером и полного всяких вкусностей.

— Тогда сегодня за счет заведения. В честь пропущенного дня рождения.

Наруто просиял.

— Спасибо-спасибо! — он разделил палочки, зажал между ладонями и провозгласил по привычке: — Итадакимас!

Наруто с аппетитом принялся за еду и втянул губами горячую лапшу.

Для всей деревни Скрытого Листа десятое октября было днем трагедии Кьюби, но Теучи помнил, что это также и день рождения его постоянного клиента. На глаза навернулись слезы, и Наруто смахнул их украдкой, сделав вид, что это все от горячего пара.

****

Сарада вернулась домой, прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Дом.

Квартира, которую Шисуи и Саске получили в компенсацию от деревни Скрытого Листа, незаметно перешла к ней, хотя изначально о правах Сарады на это жилье и речи не шло. Однако Шисуи умер, Саске ушел. Сарада осталась одна в двухкомнатной квартире, но так же продолжала спать на диване. Отец настолько приучил ее, что вторгаться в его комнату запрещено строжайше, что она и мысли не допускала переселиться с дивана в его владения. К тому же Сарада все еще втайне надеялась, что рано или поздно папа все-таки вернется домой. Менять же что-либо в комнате Шисуи казалось кощунством. Его комната превратилась в музей, где все оставалось на своих местах. Все, кроме футболки, разумеется.

Глупые суеверия. Ему уже все равно!

Сарада яростно покачала головой, надеясь вытряхнуть прочь все мысли о Шисуи, иначе снова начала бы плакать. К чему эти глупые слезы? Пустая слабость.

Она разулась и решила первым делом проверить свиток, который соизволил ей отдать отец. Развернула, активировала шаринган. Пустила чакру. Быстро сложила проявившиеся печати. Ожившее додзюцу вылавливало текст.

«…с каждым слоем понемногу изменять реальность под себя, постепенно…»

Есть! Да!

Сарада ликовала. Папа не подвел. Правда отдал тот самый свиток.

Она бережно свернула его и спрятала в ящик к остальным.

Критически осмотрев гостиную, Сарада поняла, что наконец пришла пора убраться. Библиотечные книги из рассыпающихся стопок находили свое место на полупустых полках, а Сарада убирала и думала о Саске.

Что-то теплое растекалось в сердце при мысли об отце. Папа правда ушел по своей воле. Но, переговорив лицом к лицу с Орочимару и с самим Саске, Сарада поняла, что побудило отца все бросить и уйти из деревни. Наруто — тот вряд ли понял. Прав был Саске. Нанадайме не мог ощутить всей боли клана Учиха. В нем было слишком много света.

Папа утверждал, что оборвал все узы и с ней, и с мамой, и с Наруто. Но в то же время он заступился, когда Орочимару отказался их отпускать. Сражался за них. Как же это было волнующе — выступать плечом к плечу с папой в настоящей битве! Даже более волнующе, чем с Нанадайме. Все-таки с Наруто это был их не первый бой, а к хорошему быстро привыкаешь, и оно из уникального опыта становится обычной рутиной.

Клановый герб уже успел закрепиться в сознании Сарады как символ смерти, боли и ужаса, спасибо соклановцам и дяде. Но папа разбил эту традицию. Видеть перед собой веер Учиха, заслонивший от опасности, было так странно. Воспоминание о гербах в ночном квартале Учиха вызывало мурашки. В то же время воспоминание о веере на фоне белой рубашки отца грело Сараде душу.

И свиток с гендзюцу вернул. Не обманул.

Сарада начинала понимать, что ее папа хоть и не был таким дружелюбным, открытым и искренним, как мама и Седьмой, и отрицательных качеств у него набиралось достаточно, но при всем при этом Саске была присуща такая удивительная для шиноби черта, как благородство, которая проявляла себя в самые неожиданные моменты.

Папа не вернется, пока не убьет Итачи. Но я тоже должна становиться сильнее. Чтобы успеть встретиться с дядей и поговорить с ним.

Размышления Сарады разрушил звонок в дверь. Она отправила на полку истрепанную книгу по неорганическим ядам и пошла открывать.

На пороге стояла Сакура с рюкзаком и пакетами.

Сарада опешила.

— Ты чего?

Мама смущенно опустила взгляд.

— Ты говорила… к