и вывезено с корпусом. Все остальные реликвии попали в руки красных и были вывезены в Советский Союз, причем часть была разграблена по приходе Красной армии. Два других знамени кадетских корпусов, Сумского и Симбирского, как запрестольные образа, избежали общей участи; их удалось вскоре изъять из здания, и в настоящее время они находятся в наших храмах, в Соединенных Штатах.

Когда за полчаса до отъезда взвод старших кадет понес на станцию ящики с книгами, выяснилось, что вагоны уже реквизированы немцами; к счастью, железнодорожники вошли в положение и указали кадетам на три открытых вагона с дровами, которые кадеты быстро выгрузили и заняли их для корпуса. К этому времени прибыла группа чинов персонала с семьями, всего 21 человек, считая и жен, и детей. В самую последнюю минуту, когда погрузились и кадеты, и персонал, появились кадеты с приготовленными с утра одеялами, которые чуть было не забыли в спешке. Каждый кадет мог взять с собой лишь один чемодан с самым необходимым, некоторые родители решили тоже уезжать вместе со своими сыновьями. Из общего числа почти 300 кадет, числившихся по спискам, погрузилось лишь около 100 человек, к которым в пути присоединилось еще несколько отдельных кадет. Многие, находившиеся в летнем отпуску, об эвакуации ничего не знали или же не смогли добраться до Белой Церкви. Из персонала корпуса эвакуировались лишь единицы: эвакуация была добровольной, и у многих нашлись личные причины остаться в Белой Церкви и с болью в душе ожидать советскую армию, которая, по утверждениям просоветской пропаганды, якобы «сильно изменилась к лучшему». Как показали последующие события, решения этих лиц оказались фатальными и повлекли за собой для многих трагические последствия.

Старшие кадеты были вооружены винтовками и несли охрану в течение всей поездки. На последнем открытом вагоне был поставлен русский трехцветный флаг, который был долго виден после отхода поезда, пока он не исчез среди деревьев. На станции собрались провожающие и те, кто не смог или не захотел выехать. Среди них были офицеры корпуса, полковники Потапов[657], Барышев, Филимонов[658], капитаны Кныш[659] и Лавров[660], преподаватели, многие члены русской колонии Белой Церкви и местные жители. На душе у всех было тоскливо; поезд медленно отошел, и последняя страница истории корпуса в Югославии закрылась навсегда.

В Вршце к корпусу присоединилась еще группа кадет. Среди них был один 9-летний мальчик, полусирота А. Кравченко, которого отец привел на вокзал и просил, чтобы корпус взял его с собой. Судьба этого мальчика оказалась трагичной: 12 сентября, после переезда венгерской границы, когда вагоны, стоявшие на запасном пути, прицепляли к поездному составу, произошел сильный толчок. Мальчик, несмотря на запрещение сидевший на борту открытого вагона, был этим толчком сброшен на землю и попал под колеса. Когда удалось остановить поезд, то было уже поздно и А. Кравченко был мертв. Полиция составила протокол, кадеты проводили погибшего пением «Со святыми упокой…» и «Вечная память», и тело его было увезено и предано погребению местной русской колонией.

11 сентября, в пути, недалеко от Субботицы, кадет М. Скворцов был произведен в вице-унтер-офицеры и сразу же в звание вице-фельдфебеля. Энергичный и распорядительный, он успел завоевать себе авторитет, и его производство было по душе всем кадетам.

Дальнейший путь поезда шел в течение двух дней по территории Венгрии, с задержкой на целую ночь на границе с Австрией. Ехали по земле, где уже происходили бомбардировки городов союзной авиацией и где приходилось иногда покидать поезд и прятаться среди деревьев и кустов, когда над транспортом пролетали союзные самолеты. Питались кое-как, обменивая свою штатскую одежду на продукты. Местное население не понимало, кто эти русские, стремящиеся уйти от «русских» же, которых сами жители ожидали с нетерпением.

По прибытии в Вену, которая тоже подвергалась бомбардировкам с воздуха, кадетам удалось обеспечить себя достаточным запасом продовольствия. Это произошло благодаря расторопности сопровождавшего корпус немецкого унтер-офицера, австрийца родом, у которого имелись документы на проезд, с указанием, что они выданы на две роты «кадетской школы» с персоналом. При его энергичном участии удалось достать из немецких складов продукты питания на целую неделю, причем там были даже копченые окорока.

Переждав в Вене очередной воздушный налет, поезд снова тронулся по территории Австрии и без особых приключений 17 сентября 1944 года, в два с половиной часа дня, прибыл в город Егер, находившийся в «Протекторате», вернее, в Судетской области, недалеко от Карлсбада и Мариенбада. Здесь кадетам сообщили, что нужно выгружаться и что они прибыли к цели своего путешествия. Покинув поезд, кадеты выстроились перед вокзалом, имея на правом фланге трехцветный флаг и четырех кадет с фанфарами. Строем и с песнями рота двинулась по улицам города, по направлению к лагерю бывшего аэродрома. Большая толпа жителей, немцев и чехов, с любопытством смотрела на это непривычное для них зрелище и на незнакомую для них кадетскую форму.

Семьи кадет были от них отделены и направлены в какое-то другое место. Прибывших с кадетами чинов персонала с их семьями не поместили в лагерь, а вернули в Австрию. С кадетами остался лишь один генерал Попов, которого устроили в том же лагере, в бывшем офицерском флигеле. По прибытии в лагерь всю одежду кадет передали в дезинфекцию, после которой ее вообще кадетам не вернули, а вместо нее выдали какие-то одеяния сизого цвета, не имевшие ничего общего с русскими формами. Это вызвало чувство большого разочарования и подозрения в том, что кадет собираются использовать для каких-то нежелательных целей. Нужно заметить, что первоначально были сведения о том, что корпус предполагалось сохранить, как школьную организацию, вместе с группой русских гимназистов из Белграда, которые уже находились в лагере. Для этой цели, благодаря хлопотам группы русских военных в Берлине, был снят замок близ Мюнстера, в Вестфалии. Сведения эти подтвердились по прибытии, и 20 сентября генерал Попов с двумя кадетами отправился в Вену, чтобы собрать персонал, который разрешено было перевести в Мюнстер, в количестве 20 человек.

Генерал Попов вернулся из Вены через неделю и сообщил, что после обсуждения было решено, что устройство корпуса в Западной Германии считается неудобным по ряду причин. Начались новые хлопоты и вместе с этим полная неопределенность положения, которая усложнялась неприятной обстановкой жизни в лагере, теснотой, шумом и не всегда доброжелательными отношениями с молодежью других национальностей. Довольно часто происходили воздушные налеты союзной авиации и бомбардировки города, когда приходилось и днем и ночью бежать в примитивные убежища, но в самом лагере разрушений не бывало. Чем дальше шло время, тем чаще