Так прошел весь 1944 год; приезжали представители различных организаций, давались обещания, тянулись хлопоты, но никаких перемен не происходило. В январе 1945 года старший взвод ушел к генералу Власову, а генерал Попов устроился служить и тоже покинул лагерь, где осталось теперь лишь 106 кадет, с очень малым количеством старших. В середине февраля 1945 года оставшиеся кадеты переехали в город Гмюнд, где к ним прибыли несколько лиц, среди которых были две преподавательницы и мужской персонал, в том числе некоторые бывшие кадеты, офицеры Югославской армии. Кадеты были размещены в здании городской гимназии, где начали организовываться занятия и где снова удалось установить порядок и условия, напоминавшие корпус, – строй, отдание чести, вечерние поверки и привычные слова православных молитв. В другой половине здания разместились венгерские кадеты, которым удалось вырваться из Будапешта в конце 1944 года.

Но такое положение длилось недолго. После падения Вены кадетам пришлось в конце апреля 1945 года покинуть Гмюнд и уходить походным порядком в направлении на Зальцбург, входивший в зону американской оккупации. Шли по глухим дорогам, питались тем, что удавалось выпрашивать у крестьян и у местных жителей, но гордо несли свой трехцветный флаг и даже пели во время переходов. В Зальцбурге кадеты были встречены американской военной полицией, прошли через регистрацию и были помещены в лагерь, наполненный русскими беженцами из Югославии. Так кончилась страдная полоса в жизни последних русских кадет. Все эти события, изложенные здесь кратко на нескольких страницах, заслуживают более подробного описания, и надо надеяться, что это будет сделано теми, кто их пережил.

Судьба чинов персонала, оставшихся в Белой Церкви и не пожелавших выехать с корпусом, была трагичной. Одних забрали большевики, часть была расстреляна, другие были вывезены в СССР, многим другим пришлось скрываться и пережить много тяжелого. В настоящее время в Югославии уже не осталось в живых никого из тех, кто служил в корпусе и не смог или не захотел выехать вместе с ним.

Судьба чинов персонала корпуса[661]

Большинство воспитателей и преподавателей корпуса не эвакуировались с кадетами в сентябре 1944 года, а остались на своих насиженных местах. Судьба этих немолодых уже людей, посвятивших свою жизнь воспитанию кадет, оказалась печальной, а в некоторых случаях и трагической. Одна из причин такого промедления заключалась в том, что оккупационные власти вели ложную пропаганду о ненужности эвакуации ввиду стабилизации фронта. Столь безответственное поведение областного начальства не только ввело в заблуждение семьи персонала, но и привело к гибели всего корпусного имущества.

Советская армия вошла в Белую Церковь в воскресенье 1 октября 1944 года настолько неожиданно, что цыгане приграничного села Ку-сич приветствовали входящие колонны возгласами «Живео Краль Петар!», и советскому командиру пришлось довольно долго разубеждать восторженных селян, что это не королевская армия под эгидой союзников, а советская.

Наспех собранные из местных коммунистов банды «партизан» со свеженашитыми красными звездами и с разнокалиберным оружием появились в городе значительно позже.

Дней через десять начал действовать СМЕРШ, и среди первых арестованных оказались местный судья Петр Волошинов и председатель русской колонии генерал Генералов[662]. Югославянские граждане были переданы прибывшим вскоре титовским комиссарам, которые уже в середине ноября расстреляли 50 арестованных, якобы в отместку за подобную же казнь сербских заложников со стороны немцев годом ранее. В списках, которые были расклеены по всему городу, среди казненных значились: Потапов, Хлодовский, Лавров, Генералов и другие. Их останки закопали на скотском кладбище южнее Рудольф-парка вдоль реки Неры.

Если бы титовцы продолжили свою расправу с невинными людьми тем же способом, то установить списки убиенных воспитателей было бы сравнительно легко. Но тут вмешались начальники НКВД, которые сделали выговор своим ученикам в ОЗНА и объяснили, что так не обделывают подобные дела, не объявляют имена во всеуслышание, а ликвидируют врагов тайно. Поэтому все остальные преступления партизан в Белой Церкви остались нераскрытыми.

Известно только, что в начале декабря вышел приказ всех местных немцев и русских эмигрантов сослать в концлагерь. Но перед этим им велели явиться на суд «тройки» партизан. Возглавлял ее преподаватель Сербской гимназии в Белой Церкви Светолик Суботич, впоследствии ее директор, а вторым членом был назначен полуцыган из села Кусич, Пера Белобабич, будущий начальник тюрьмы и концлагеря в Белой Церкви.

В явочном зале был поставлен стол, мимо которого должны были проходить арестованные и под угрозой расстрела класть все наличные драгоценности, как то: кольца, браслеты, цепочки, часы и т. п. Дошла очередь и до преподавателя французского языка, полковника В.А. Скалона. У него на руке было обручальное кольцо, которое он с пальца снять не мог. Понимая безвыходность положения, полковник Скалон сказал партизанам: «Если хотите отобрать у меня это единственное воспоминание о моей жене, отрубите палец». Члены «тройки» переглянулись, но рубить палец не посмели.

Весьма вероятно, что поначалу пожилые мужчины и женщины русской колонии были размещены в здании корпуса против железнодорожной станции и там, по инициативе подполковника Филимонова, из гимнастического зала в спальни были перенесены кожаные матрацы, чтобы не спать на голом полу. Но ввиду того что армиям требовались казармы, все заключенные вскоре были переведены в городскую тюрьму, где отделили мужчин от женщин. Отношение к заключенным ухудшилось, и многие больные старики лежали без медицинской помощи. Стоял декабрь месяц, а помещения не отапливались.

В один из вечеров, а именно в сочельник 1945 года, в камеру вошли партизаны и, ругая заключенных за то, что у них спертый воздух, приказали открыть окна, вымыть пол, постелить чистую солому, а окна оставить открытыми на всю ночь, пока пол не высохнет. Продолжая издеваться над узниками и выкрикивая бранные слова, стражники поздравили всех с Рождеством, пожелав им «сречно Баднье вече». В ту ночь многие из заключенных простудились и вскоре умерли.

Однажды ночью в помещение вошли вооруженные «кнойевцы» (Корпус народной обороны), разбудили всех заключенных и стали вызывать по списку. Среди уведенных был преподаватель В.Н. Кожин[663], капитан М.Т. Кныш и капитан Борис В. Шестаков. О них больше никто ничего не слышал. Очевидно, в этот же период были расстреляны и другие офицеры-воспитатели. По некоторым сведениям, капитан В.К. Страдецкий[664] и капитан М.Т. Кныш были вывезены в СССР. Несколькими неделями позже в лагере села Шушара покончил с собой преподаватель математики Д.Д. Данилов[665], повесившись на своем ремне.

Только через 10 лет, когда супруге капитана Шестакова потребовались некоторые сведения о ее муже, чтобы получить пенсию, она обратилась к белоцерковским властям (ОЗНА