больнице, врачи присматривают. Меня не хочет видеть, отказывается. И дочка тоже.

– Понятно, – сказала Гуляра. – Не переживайте, мы разберемся. Фото мне перешлите, пожалуйста. И давайте подробнее: что и как в тот день было? Как вам могли подлить клофелин? Рассказывайте, я записываю.

Глава 7

Листик

Неделя начавшаяся неспокойно у всех, к своей середине почти по всем пунктам пришла в относительную норму. Гулярина бабушка лежала в более-менее человеческой палате, под присмотром медиков. Тщательно следящих за тем, чтобы все пациенты дожили до назначенных операций в наилучшем из возможных видов – платежеспособном. Иван вышел на работу к Волкову и успешно вникал в процесс, добросовестно отрабатывая полученный аванс. Гуляра, хотя бы отчасти успокоившись насчет бабушки, занялась, наконец, делом Ляшкина. Чтобы было веселее, вместе с Иваном, так здорово проявившим себя в их прошлых детективных приключениях.

– Ну, значит, что он помнит, – пересказывала Черешнину на его кухне Гуляра разговор со спецназовцем. – Отмечал двадцать третье февраля с другом на даче. Ляшкин, когда пьет, дикий становится, поэтому всегда от греха подальше уезжает. С парой друзей, в этот раз с одним. И жена их обычно не трогает. Пускай себе, как в заповеднике, веселятся. Но тут приехала. Соседи позвонили, на шум пожаловались. Такое и раньше бывало – они ж там, то по мишеням палят, то песни орут. Ну, ты вас мужиков знаешь…

– Угу, – сделал вид, что действительно знает, пьющий чай Иван.

– Ну вот. Жена явилась, устроила скандал. Водку всю забрала и уехала. А его с товарищем оставила, пьяного в зюзю. Пусть проспится. К вечеру приехала забирать, а там… Вот!

Гуляра показала фото с Владимиром и оседлавшей его наездницей. Иван взял телефон в руки, чтобы рассмотреть снимок получше.

– Видимо, вызвали проститутку, – продолжала Гуляра, – а та его клофелином накачала.

– А потом сверху уселась? Зачем? – выразил сомнения Иван, внимательно рассматривающий фото.

Лица девушки на снимке не было видно. Зато физиономия Владимира получилась как на конкурс «Лучший объектив России». Четко, в фокусе. Какие именно на ней отпечатались эмоции, понять было трудновато. Равновероятно это могла быть как распутная кобелиная гримаса, так и невинное состояние богатырского храпа.

– Ну, может она не одна была, – предположила Гуляра. – Одна травила, другая каталась. А может она отравы в водку налила, но он ее выпил после бани и вот этого. А может они сначала вот это вот и только потом пить начали…

– Раз травили, значит, ограбить хотели? – прервал гипотетические рассуждения Черешнин, – Ничего не пропало в доме?

– Ничего, но, может быть, их жена спугнула.

– А сама она что говорит? Она их сколько там видела?

– Это неизвестно. Она тяжело все восприняла. Сейчас в больнице после попытки суицида.

– Ого!

– Да, в острой депрессии. Ляшкину запретила там появляться. И меня он тоже попросил – не соваться, пусть отойдет. А сам говорит: очнулся в бане, на полу. Дошел до дома, баня во дворе у них, а там телефон посередине стола и записка «ухожу, прощай». И это фото… ммс-кой присланное… Что ты там рассматриваешь, извращенец?

Иван действительно залип, разглядывая ягодицы девушки с фотографии.

– Ничего тебе не кажется странным? – спросил он, не реагируя на «извращенца».

– Что? Видали и получше.

– Две вещи. Во-первых, задница у нее бледная.

– И? – не поняла Гуляра. – Типичный московский загар.

– Но это ж баня? Она румяненькая должна быть, раскрасневшаяся. А у нее и волосы, по виду, сухие.

– Ага, помыться она туда ехала! Может они только вошли? – ответила Гуляра.

– Может, – согласился Иван, и перешел ко второй детали. – Но есть еще кое-что. Там же, на заднице.

– Что? – Гуляра всмотрелась в экран телефона. – Это? Листочек?

– Да, – подтвердил Черешнин. – Во-первых, откуда он на ней, раз они не парились? Хотя, допустим, она сначала на полку села, а потом они позу поменяли…

– Фу, Ваня!

– Не фукайте следствию, пожалуйста. А, во-вторых, листочек-то дубовый.

– Ну?

– А веничек?

Иван аккуратно показал Гуляре пальцем на экране – в правый уголок фото влезла банная шайка, из которой частично выглядывал мокнувший в ней веник.

– Березовый, – поняла, о чем говорит Иван, Гуляра, но особенно не впечатлилась. – И что? У Ляшкина могли и разные веники быть.

– Ну, это-то как раз несложно узнать, – предложил Черешнин. – Позвони, да спроси. А я пока еще фоточку порассматриваю.

Гуляра, переслав по электронной почте снимок Ивану, набрала номер командира спецназа, и осталась говорить с ним на кухне. Черешнин отправился в комнату, к компьютеру, посмотреть на большом мониторе, что представляет из себя разрушившее семью эротическое фото.

Через несколько минут оба снова встретились на кухне и продолжили разговор.

– Ляшкин говорит, только береза! Всегда! – торжественно сообщила Гуляра. – Все остальное от лукавого! Никого, сказал, в баню с дубом на порог бы не пустил. Не знаю, сколько у проституток саун за смену, но этот листочек она с собой принесла.

– С собой это точно, – подтвердил Иван. И добавил в копилку расследования то, что только что выяснил сам. – Но только это не просто листочек. Это тату.

Что ж, это был определенный прорыв. Проститутку с татуировкой на средствах производства найти гораздо проще, чем без примет вообще. По крайней мере, это позволяло Гуляре сформулировать для себя на завтрашний день совершенно четкие действия. Поднимать картотеки, обзванивать участковых и сутенеров.

Иван явно заслуживал награды.

– Ну, а как у тебя прошел день? – спросила Гуляра после процедуры награждения, ради которой следствию пришлось перенестись на диван.

– Да ничего, – ответил счастливый Черешнин. – Максим Волков – босс мечты! Дал задание и отвалил. Ни разу ни во что не вмешался. Принял результаты, выдал следующее. Отлично!

То, что за прошедший день Иван успешно взломал четыре электронных адреса совершенно неизвестных ему людей, а также совместно с другими хакерами совершил атаку на сайт ничего не сделавшей ему лично компании из Нижнего Тагила, Иван не упомянул. Аванса, который ему выплатил Волков, хватило на то, чтобы бабушку Гуляры поставили в операционную очередь, заканчивающуюся не в 32-ом веке, а в течение нескольких недель. И это было главное.

– В принципе, можно заколачивать еще больше, – поделился с Иваном Борис, которого поставили над ним наставником и куратором. – Но не сразу, сначала нужно заработать особое доверие, – прошептал он, выделив интонацией «особое».

Что именно это значит, Иван не понял, да и, честно говоря, не хотел понимать. Все и так было неплохо, исключая тонкий момент того, что часть правды о своей работе от Гуляры ему придется утаивать. Доверие, о котором говорил Борис, видимо, заключалось в персональном коде-ключе, который Иван видел только у