– Вставлятор не просто отправляет к *щелк* цели, он делает это в наиболее подходящий с точки зрения драматизма момент. Таков его принцип действия.

– Подходящий для кого? – спросил Скиталец. – В обоих случаях мое прибытие кардинально изменило ход событий. В обоих случаях регистратору и его спутникам угрожала опасность, и мое появление лишь помогало им бежать.

– Что ж ты их не схватил до того, как они бежали? – проворчал Хэнксчамп.

– Если ваше появление изменило причинно-следственный ход событий, – задумчиво произнес Грантгрилл, – то, вероятно, оно и определяет наиболее подходящий по драматизму момент. Вы лично становитесь внезапным, неожиданным поворотом событий.

– Выходит, изменить ничего нельзя?

– Вероятно, *щелк* нельзя.

– Что ж, – медленно проговорил рыцарь, – тогда я снова стану внезапным, неожиданным поворотом событий и в этот раз поверну события в свою пользу. В судьбу и предназначение я не верю, да и в «причинно-следственное повествование» тоже. Зато верю в сталь и энергетическое оружие. Я…

– Эй, полегче! – воскликнул Хэнксчамп. – Не надо строить из себя мачо. У меня уже возникают сомнения относительно оптимальных способностей этого решителя проблем. Я бы даже сказал, сомнения в сомнениях.

– Я во всех смыслах согласна с вашими сомнениями, – вставила Пама Харнон.

– Другого выхода точно нет? – засомневался Рарнак.

– Мне бы тоже хотелось знать, – согласился Хэнксчамп. – Есть у нас другой выход? Точнее, есть у нас вообще какой-то выход? Мерамати? Как там поживает ядро данных? Есть улучшения? Пожалуйста, скажи, что есть. Скажи, что нам хватит имеющихся знаний и что мы можем забыть об этом драном регистраторе и всем, что с ним связано.

– Сэр, боюсь, мы застряли на восьмидесяти семи процентах, – сокрушенно ответила Мерамати. – Карта данных закончена на восемьдесят семь процентов, и мы еще далеки от познания истины.

– Леди, я предупреждал, чтобы вы не использовали это слово, – рассердился Хэнксчамп. – Лексикон фанатиков Церкви Вселенской Истины в нашей компании недопустим.

– Сэр, приношу свои извинения, – ответила поникшая Мерамати.

– Так восьмидесяти семи процентов недостаточно? – угрюмо спросил Хэнксчамп.

Мерамати отрицательно помотала головой.

– Максимально низкий порог, с которым можно рассчитывать на успех проекта – девяносто шесть процентов.

– Пока мы не достигнем этого порога, Проект шесть-один-шесть останется лишь голубой мечтой, – добавил Грантгрилл.

– Получается, выбора у нас нет? – задал Хэнксчамп риторический вопрос. – Без этого регистратора не обойтись? Значит, надо добыть его любой ценой, иначе наш важнейший проект накроется медным тазом еще на стадии разработки.

Никто не торопился это подтверждать. Лишь из необходимости Грантгрилл в конце концов прошептал робкое «верно».

– Когда-нибудь, – буркнул Хэнксчамп.

– Я готов продолжить миссию, – прервал его Скиталец.

– Давай, – согласился Хэнксчамп.

– На третий раз я не оплошаю.

– Уж надеюсь, чтоб тебя! – рявкнул Хэнксчамп. – Давай, пошевеливайся!

– Слушаюсь, – сказал косморыцарь.

– А ты, Зорбукс, найди этого драного шпиона!

– Есть, сэр! – послушно заявил Зорбукс.

– Совещание окончено, – проворчал Хэнксчамп и уселся в кресло, недовольно сложив щупальца. – Миссис Мэнтлстрик! Принести мне что-нибудь выпить! – скомандовал он.

Остальные быстро покинули кабинет. Большинство – традиционным способом, через дверь. Лишь Скиталец поступил иначе, оставив после себя легкий запах неожиданного поворота колеса фортуны.

Покидая кабинет, управленцы выглядели подавленно и обеспокоенно.

– Совещание прошло не лучшим образом, – пробормотал Рарнак.

– Во всех смыслах согласна, – вздохнула Пама Харнон.

– Не пойму, чего он на меня взъелся, – пожаловалась Мерамати. – Мы трудимся изо всех сил.

– Ты же знаешь *щелк* босса! – усмехнулся Грантгрилл, но скрыть за усмешкой собственное напряжение у него не получилось.

– Надеюсь, нам удастся избежать дальнейших утечек, – сказал Уивверс.

– Не волнуйся, – успокоил его Зорбукс, – до нашего крота я докопаюсь. Боюсь только, что сперва мне придется допросить каждого из вас, а заодно и руководителей ваших отделов. Кабинеты тоже нужно будет обыскать.

– Зорб, делай, что нужно, – согласился Рарнак. – Мне скрывать нечего.

– Вот-вот, – согласился Уивверс. – Я во всем выступаю за полную прозрачность. Я абсолютно лоялизован к философии «Таймли» и отдаю все силы ради роста и процветательности этой корпорации!

– Готов подписаться под твоими словами, – кивнул Грантгрилл. – Разрежьте меня надвое, и увидите, что внутри у меня корпоративная эмблема!

– Надо будет проверить, – зловеще произнес Зорб.

– *Щелк!*

– О нет! – воскликнула Пама Харнон.

– Что случилось? – спросила ее Мерамати.

Пама Харнон крутила в руках тюбик своей дорогой помады.

– Когда я волнуюсь, то постоянно подкрашиваю губы. Это уже вошло в привычку. Последние несколько дней я занимаюсь этим без конца, и теперь у меня закончилась моя «Автокрон Нуар».

– Какая жалость! Тебе так идет этот оттенок! – сочувствующе сказала Мерамати.

– Спасибо, Алландра, – улыбнулась Пама Харнон. – Миссис Мэнтлстрик? – обратилась она к секретарше. – Не будете ли вы так любезны выбросить вот это?

Миссис Мэнтлстрик хотела было объяснить разницу между секретарем и роботом-уборщиком, но лишь очаровательно улыбнулась, взяла дорогой тюбик и бросила его в мусороприемник под столом.

– Спасибо! – ослепительно улыбнулась Пама Харнон и покинула кабинет вслед за остальными.

Внутри компактного мусороприемника «Антихлам» производства «Таймли» тюбик от губной помады попал в небольшой антиматериальный резервуар и был полностью уничтожен.

А вместе с тюбиком – и спрятанный в нем миниатюрный омниволновой передатчик с прослушивающим устройством.

Орден Божественных Оракулитов уже нельзя было назвать «орденом». В нем остался лишь один служитель. Престарелый, голубокожий, с острыми бахромчатыми ушами, этот единственный служитель Ордена был типичным представителем расы интердитов. Когда-то интердиты представляли собой могущественную и технологически развитую цивилизацию, но были уничтожены и разбросаны по галактике бадунами. Чтобы избежать повторения катастрофы, выжившие интердиты стали отшельниками, обратились к мистицизму и столь хорошо развили свои латентные псионические способности, что обрели дар предвидения.