прошли в тишине. Ханьвэнь подумала, что, возможно, Гуйфань все же прав и что надежды оказалось достаточно, чтобы недоброжелатели исчезли. Но как-то утром, за несколько дней до появления Итяня, Гуйфань устало сказал:

– На следующей неделе в город приезжает директор “Ли Корпорейшн”. Он приглашает нас на ужин.

Глава 12

Когда притворно застенчивая официантка провела Ханьвэнь в отдельный кабинет, той с первого же взгляда стало ясно, что Гуйфань уже пьян, хотя и выглядел он как обычно. У мужа была заурядная внешность, вызывавшая доверие у всех, в том числе и у Ханьвэнь, она полагала, что именно своей заурядной наружности Гуйфань обязан быстрым партийным повышением. Резковатые черты лица, широкий лоб с уже обозначившимися морщинами – свидетельством бережливости и рассудительности – сообщали, что перед вами человек практичный, достойный доверия, не из тех, что болтают языком направо и налево. Так все оно и было. Даже тринадцать лет назад, когда Ханьвэнь только познакомилась с ним, он производил впечатление человека умудренного, намного старше, чем в действительности. Но сегодня вечером, когда Ханьвэнь вошла в кабинет ресторана, Гуйфань сидел, приоткрыв рот, с мутноватыми глазами. Время от времени он пытался сфокусировать взгляд на чем-то еще, кроме явно завладевшего его вниманием спиртного. То и дело взгляд останавливался на громоздкой люстре под потолком.

Ханьвэнь захотелось, чтобы хоть раз в жизни он сбросил с себя невозмутимость. Она смотрела сейчас на мужа словно чужими глазами и видела человека, который тщится доказать, что он умеет пить. Притворись он пьяным – и они перестали бы подливать ему. Но подобные хитрости были не свойственны Гуйфаню.

– Добро пожаловать! – пробасил сидящий по другую сторону стола Ли Туань. – Мы вас уже заждались!

Президента “Ли Корпорейшн” она знала по фотографиям. Истории о нем часто попадались Ханьвэнь в таблоидах, которые мусолили его связь с молоденькой европейской кинозвездой.

Единственный незанятый стул справа от Ли Туаня явно предназначался для нее. Гуйфань сидел ближе к двери, как и полагается тому, чей статус ниже. Обстановка поражала роскошью. Стену за спиной Ли Туаня занимал пейзаж акварелью – горы, теряющиеся в тумане. Стол и изящные резные шкафчики вокруг были выточены из розового дерева.

Ли Туань представил ей присутствующих, пропустив только господина Цяня.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказала Ханьвэнь, хотя и так знала, кто перед ней.

За прошедший месяц она прочла о корпорации все, что смогла найти в газетах, надеясь наткнуться на упоминание о том, что компанию ждет скорый крах. Однако газеты писали лишь о том, как бурно развивается компания, как приходит в крупные города по всему Китаю, а будущее “Ли Корпорейшн”, украшению китайской экономики, пророчили еще более блестящее.

– Я бывал в Хэфэе только один раз, – снова заговорил Ли Туань, – в раннем детстве. В те времена это была настоящая провинциальная глухомань. Сперва я не понимал, почему решили развивать именно этот город, но, приехав сюда сейчас, я увидел, что это верный ход. Тут столько свободного пространства. Огромный потенциал для развития.

– Да, здесь все уже не так, как когда-то… – начала было Ханьвэнь.

– Если у тебя есть мозги, то так и надо действовать. Ищи места, которые обладают потенциалом, не цепляйся за те, что уже освоены и процветают… – И он пустился разглагольствовать о стратегии “Ли Корпорейшн”.

Ханьвэнь откинулась на спинку стула. Ли Туань перебил ее, не удостоив даже взглядом, и она разозлилась. Она примерно такого отношения и ожидала, и все же прошли годы с тех времен, когда ее сажали рядом с хозяином вечера, после рождения Юньюаня такого не случалось ни разу. Считается, что подле хозяина сидят те, кто занимает третью ступеньку в иерархии среди присутствующих, однако это обман. Если на это место сажают молодых женщин, предполагается, что они весь вечер должны развлекать хозяина и восхищаться его речами. Говорить им дозволено, только когда хозяин задает вопрос напрямую им. Человек, сидящий по другую сторону стола от хозяина, занимает самое низкое положение в иерархии, но, по крайней мере, ему разрешено вставать и подливать воду. Хоть какая-то свобода.

– Супруга заместителя мэра Вана хорошо знакома с окрестностями. Она когда-то работала по распределению в деревне неподалеку, – сказал господин Цянь.

– Правда? – отозвался Ли Туань, по-прежнему не глядя на нее.

– Да, правда. Я жила в небольшой деревушке…

– Ох уж эти распределения! – снова перебил Ли Туань. – Ну и времечко было. И как мы только умудрились тогда выжить? Меня лично отправили на государственную ферму в Хэйлунцзян. Такая там была холодрыга – до сих пор в кошмарах снится…

– На самом деле у нас распределение проходило совсем иначе, – заговорила она, выслушав рассказ Ли Туаня о ферме, где он работал. Как у нее раньше вообще терпения хватало по многу часов подряд сидеть вот так, смотреть, как мужчины пьют, и молча слушать их болтовню? – Нас в деревню приехало всего несколько человек, не то что на севере, куда молодых людей сотнями отправляли. Нам пришлось налаживать отношения с местными, и с некоторыми я даже подружилась. Мы не могли общаться только друг с дружкой. Совсем не так, как вы.

Все за столом закивали, будто снисходя к малому дитяти, решившему вмешаться в разговор взрослых. Лишь Гуйфань взирал на нее неодобрительно. Ханьвэнь знала, что нарушает все приличия, но заставить себя повиноваться не могла. После встречи с Итянем в ней пробудилось давно уснувшее бунтарство.

– Как же иначе мы прежде жили! – провозгласил Ли Туань.

Гуйфань поспешно вскочил и протянул в сторону Ли Туаня рюмку:

– Для нас большая честь принимать вас в этом городе.

Ли Туань осушил рюмку.

– Сейчас, как вы все знаете, для нас настал очень важный момент. Спустя пару десятилетий, а может, даже раньше, наша страна станет величайшей в мире и больше не уступит первенство никому, даже американцам. Городские чиновники, подобные вам, обладают властью, чтобы определять развитие нации. Вам подвластно придать Хэфэю совершенно иной облик, причем за считаные годы.

– А разве это не от вас зависит, господин Ли? – спросила Ханьвэнь.

Ли Туань уставился на нее, и Ханьвэнь поняла, что зашла чересчур далеко. Его лицо находилось совсем близко, проницательный взгляд хозяина буквально впивался в нее. Ее обманула его велеречивость. Ли Туань вовсе не случайно поднялся столь высоко. В его глазах Ханьвэнь видела непреклонную отстраненность, свойственную тем, кто умеет безошибочно оценивать ситуацию и при необходимости играть ту или иную роль.

Его брови слегка, почти незаметно, приподнялись. Приговор вынесен.

– У вас очень красивая жена. – Ли Туань повернулся к Гуйфаню.

До конца вечера хозяин больше ни разу