– Эмма с Кейси ушли в подсобку, чтобы привести себя в порядок, – сообщил он и улыбнулся. – Еще раз спасибо, что вывезла их на прогулку. Им очень понравилось.

Ханна кивнула.

– С ними было весело.

Майк указал на меню.

– Тебе что-нибудь приготовить?

Ханна снова проголодалась, но в кармане у нее по-прежнему было всего три доллара. Ей казалось, что вряд ли этой суммы хватит на что-то существенное.

– Ты вчера потратила не все, что было на твоем счете, – сказал Майк, словно снова прочтя ее мысли. – Надо бы не забыть об этом, потому что я хочу вернуть тебе все, что останется, прежде чем ты уедешь.

Уедешь…

От этой мысли она приуныла.

Опустив глаза, Ханна посмотрела на меню, которое Майк положил на стойку. Оно лежало оборотной стороной кверху, демонстрируя три вопроса. Ее три вопроса.

Кто вы?

Откуда вы хотите быть?

Почему вы здесь?

– У нас есть пирог с ревенем и клубникой, хочешь? – спросил Майк.

Ханна вспомнила, как дивно благоухал этот пирог, когда она впервые вошла в это кафе вместе с Джоном. Она кивнула Майку.

– Это было бы здорово.

– Через минуту будет готово.

Когда он ушел за пирогом на кухню, Ханна поймала себя на том, что невольно снова тянется взглядом к меню. За последние два дня она многое обдумала, задавая себе первые два вопроса. Теперь же смотрела на третий.

Почему вы здесь?

Она крутанулась на табурете и пару минут сидела в молчании, погруженная в свои мысли. Перед ней замелькали картинки. Вдруг вспомнилось, как она держала ключ, помогая Максу чинить велосипед. Потом – как сидела с Эммой в кабинке и они разговаривали о том, что Ханна считает восхитительным. Потом – образ школьного шкафчика, оклеенного изнутри фотографиями Ford Mustang Shelby 350R 1965 года с кузовом кабриолет…

– Я его подогрел. Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал Майк, выдернув ее из воспоминаний. Ханна повернулась к нему. Он положил перед ней вилку, салфетку и поставил тарелку с большим куском пирога. – Эмма любит его теплым. Но если тебе больше нравится холодный, я принесу другой кусок.

Ханна замотала головой.

– Нет, и так замечательно!

Майк помолчал, глядя на меню у локтя Ханны.

– Ты не обидишься, если я спрошу, сколько тебе лет, Ханна?

– Пятнадцать. Через пару месяцев будет шестнадцать.

Майк кивнул.

– И какие чувства это у тебя вызывает?

Ханна пожала плечами, не зная, что ответить.

– Это интересное время, – продолжил Майк, не дождавшись ответа. – Наверное, большинству молодых людей до этого возраста постоянно указывают, что и как делать. А потом вдруг начинают задавать вопросы: что ты будешь изучать в колледже, чем планируешь заниматься всю оставшуюся жизнь и тому подобные.

Ханна хмыкнула.

– Я вчера как раз об этом говорила Кейси. Еще вчера от тебя не ждали никакой независимости и рассчитывали, что ты будешь послушно делать, что тебе велят. А уже сегодня требуют, чтобы ты была полностью самостоятельна и принимала все решения. – Она ненадолго задумалась. – Эмме так же казалось?

Майк пожал плечами.

– Это ты у нее спрашивай. У нас образ жизни нетрадиционный, так что, возможно, ее опыт будет несколько отличаться от твоего. Но у нее определенно был переходный период примерно в твоем возрасте.

Ханна кивнула и откусила кусок пирога.

– Очень вкусно, – похвалила она, прожевав.

Майк улыбнулся.

– Рад, что тебе нравится. – И после секундной заминки продолжил: – Знаешь, один из наших лучших разговоров с Эммой был о том, как она будет думать, что ей делать со своей жизнью.

– Правда?

– Правда. Мы тогда поехали путешествовать. Эмма хотела попробовать серфинг на западном побережье Центральной Америки, и мы с рюкзаками перебирались из одного маленького городка в другой. По вечерам в большинстве этих городков работают рынки под открытым небом. Множество маленьких палаток, в которых люди продают свои товары. Уличные торговцы предлагают свежие кокосы, кукурузные пупусас с пылу с жару, кустарные украшения, одежду, игрушки… В той части света подобные рынки многим позволяют зарабатывать себе на хлеб.

– А что такое пупусас? – заинтересовалась Ханна.

Майк улыбнулся.

– Это что-то вроде толстых кукурузных лепешек с запеченным внутри сыром. Очень вкусно и при этом невероятно дешево. Серферы берут их с собой для перекуса.

Ханна жадно слушала: ей была интересна эта жизнь, о которой она ничего не знала.

– Однажды вечером, когда мы с Эммой бродили по местному рынку, у нас завязался чудесный разговор о жизни, – продолжил Майк. – И до нас вдруг дошло, что, должно быть, у каждого из этих уличных торговцев был момент, когда он решил: «Буду печь пупусас на продажу». Или: «Буду торговать свежими кокосами». Но потом мы задумались, а было ли это сознательным решением.

– Может быть, кто-то стал этим заниматься потому, что то же самое делали его родители, – предположила Ханна.

Майк кивнул.

– Да, это было одно из наших предположений. Или, может быть, их родители занимались чем-то другим, но детям посоветовали это занятие, потому что считали его лучшим выбором. – Майк задумался. – Потому что вот ведь какая интересная штука: не все торговцы одинаково успешны в своем деле. У некоторых столько покупателей каждый вечер, что и присесть некогда. А у других клиентов бывает раз, два и обчелся. И вот мы обсуждали: например, тот торговец кожаными изделиями, у которого торговля почти не идет, когда-нибудь задумывался о том, чтобы начать печь пупусас на продажу?

– Ну, может, ему просто нравится торговать кожаными поясами, – предположила Ханна.

– Вполне может быть и так, – согласился Майк. – А может быть, он не умеет готовить пупусас, а просить кого-то, чтобы научили, ему неловко. А может быть, он не знает, с чего начать. Или, может быть, ему страшно менять свое дело или нет денег, чтобы купить гриль для пупусас.

– А может быть, он просто никогда об этом не задумывался, – подхватила Ханна. – Кожаные пояса – в этом он разбирается. Он видит себя мастером-кожевенником, потому и занимается эти делом.

Майк пожал плечами.

– Опроси сотню уличных торговцев – и получишь сотню вариаций этих ответов, да и не только этих. И не важно, где ты стала бы их задавать, в Центральной Америке или в любой другой точке мира.

Ханна подумала о своем маленьком городке. Кафе-мороженое, парикмахерская, магазин инструментов, кинотеатр… Интересно, почему люди, работающие в них, работают именно там?

– Тем вечером я сказал Эмме, что в конечном счете у каждого есть свое занятие. У каждого в конечном свете есть история – своя история. И когда я оглянулся на собственную жизнь