13 ноября 2033 года. Станция метро Петроградская

Мишка ушел, оставив Смотрителя в раздумьях.

Хранитель, Витька Лазарев. Вечная головная боль Романа Ильича. Затевает опять что-то, как пить дать затевает. Думает, наверное, что начальник по старости и глупости своей не видит ничего и не замечает. Дурилка картонная.

Эх, Виктор, Виктор… Кем бы ты был без него, без Романа Ильича. И хоть бы спасибо сказал. Власти хочешь? А ручонки от такого груза не отвалятся? Не-ет, просто власти тебе мало, почестей хочешь, славы. Обижаешься, что не ценят по достоинству. И второй раз дурак. Хотя… Каждый сходит с ума по-своему. Может, ему не достаточно того, что он уже сделал? Может, хочется глобального? Вот это-то как раз и беспокоит…

Смотритель плеснул себе коньяка, выпил. Юродивый точно в курсе. Не факт, что в теме, но мог просто подслушать. Вряд ли Витек от него хоронится – дурачок, что с него взять. Но не расскажет, не сдаст дружка. И то верно, ему-то что с этого? Горшок чужак, иной, ему наши терки по барабану, ему выжить надо. Эх, сходить к Раечке? Теперь его к ней никто не приревнует, женушка, царствие небесное, пять лет как померла. И Лиза…

Сердце кольнуло: вот дочку он Витьке никогда не простит! Зачем?! Почему именно она? Девчонка глупая, влюбилась. А этот… Попользовался, получается, и выкинул.

Черт его понес тогда в этот сад! А все жена: поедем да поедем, так все лето дома просидим! Лизунчик тогда так радовалась, все по траве бегала, к цветочкам лезла. Городской ребенок, может, надо было дачу тогда купить? Уехали бы в область, глядишь, не пришлось бы в подземелье век доживать. Может, и не выжили бы, сгорели, да только сразу, без мучений. А он ведь не хотел ехать: последний день отпуска… Да, наверное, правду говорят: у каждого человека есть своя станция метро, и он на нее обязательно попадет. Когда-нибудь. Приедет, заснув в поезде, или как вот он – застряв навсегда. Хотя, может, и не его эта Петроградская вовсе? Может, он до своей так и не добрался? На «своей» станции должно быть хорошо, там всегда лето, там тебя ждут и любят. И там точно нет никаких Лазаревых.

Нет, все-таки надо к Раечке, она одна его и поймет и утешит. Да и знает немало, все у нее на виду.

* * *

Горшок старательно пытался уснуть: если он не хочет себя обнаружить, то раньше завтрашнего утра вылезать из своего «гнезда» нельзя. Только сон не шел. В голове все крутились и крутились слова Хранителя: Царица требует новой крови. Какого-то муринца. Тварь ненасытная! И эти… Хранитель с Волковым – тоже твари! И еще… Получается, этой колючке в кадке тоже кого-то скормили? Принцесса, бля. Как бы узнать все это? А то он тут рядышком устроился, а если этой сволочи опять пожрать захочется? Не, Мишка к такому не готов.

Горшок забылся сном только под утро. В привидевшемся ему кошмаре Принцесса, плотоядно улыбаясь невесть откуда взявшейся пастью, тянулась к Мишке своими игольчатыми лапами. Такого ему не снилось даже после «косячков».

Проснулся Мишка с твердым намерением переехать. Куда угодно, хоть в туннель на рельсы, только подальше от этих колючек. И чтоб не откладывать дело в долгий ящик, решил поискать себе закуток. Не может быть, чтоб не нашлось пустого, ничем и никем не занятого угла!

Как оказалось, было еще очень рано, станция спала, и только дежурный на перроне отчаянно боролся со сном.

– Горшок! Чего, не спится? – парень не скрывал радости. – Иди сюда, вдвоем время убивать сподручнее.

Мишка послушно подошел – деваться все равно было некуда, сел на табурет. Откуда-то выскочил кот, запрыгнул юродивому на плечо и радостно заурчал.

– Ого, какой он у тебя трактор! А почему вдруг Мультик? Котов Васьками да Барсиками кличут, а ты Мультиком.

– Мишка мультики любит.

На самом деле, все было не так, но эту правду Горшок никому рассказывать не собирался. Во время своих скитаний по метро забрел Мишка на станцию Дыбенко, где быстро подсел на ее основной продукт. И с тех пор, как только появлялась в кармане валюта, а рядом – дилер, Горшок покупал заветный порошок, забивался в туннель, и «смотрел мультики». Такая удача выпадала ему не часто, но уж тогда он отрывался по полной. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не крысы. И не кот, вернее, тогда еще котенок. Крысы уже успели убедиться, что двуногий не опасен и прилаживались вкусно отобедать, когда котей храбро кинулся на них. Само собой, они бы и им отобедали, но тут Мишка очнулся.

– Мультик… – сказал он, взглянув на котенка.

Так кошак получил и имя, и хозяина, хоть и беспутного, но заботливого и любящего.

– Эх, когда эти мультики были… Теперь лет сто не посмотришь. А то и больше. Слушай, Мишка, а правду говорят, что если в туннеле встретишь всадника в латах, то обязательно быть беде?

– Мишка всадников видел. В латах, и кони в латах. Лиц не видно. Скачут по туннелю, не останавливаются. Никого не трогают.

– Ух, я бы, наверное, умер от страха. Хорошо, что у нас тут никаких привидений нет.

Горшок про себя хихикнул: а вот сейчас мы тебя напугаем!

– Мишке рассказывали, что двери на платформе делали специально, чтоб нечисть из туннелей не выпускать.

Дежурный вздрогнул и огляделся: Петроградская как раз была из таких станций. Потом, чтоб успокоить себя, наверное, произнес:

– Скажешь тоже. Мы столько лет тут живем, никакой нечисти не видели!

«Еще бы… У вас тут нечисть покруче будет!»

– Может, не заходила. Или погибла. Тогда много погибло.

– Нечисть? Погибла? Да она еще больше расплодилась только. Наверх выйти нельзя, на каждом шагу какая-нить тварь, идешь и спотыкаешься. Хорошо, нас не трогают.

– Это новая нечисть. Погибла старая. А привидения есть. Мишка знает. В прошлую войну в туннелях у Парка Победы хоронили мертвых. Потом эти туннели закрыли. А сейчас они открылись, и мертвые выходят оттуда, идут по туннелям. Им нужна живая кровь.

Дежурный от страха аж посерел.

– Врешь поди. Это ж наша ветка – Парк Победы.

– Мишка не врет. Доберутся сюда – поверишь.

– Да пошел ты! Не дойдут они сюда, Горьковскую затопило!

Горшку приставучий дежурный порядком надоел, как надоело притворяться дебиловатым, говорить о себе в третьем лице короткими рублеными фразами. Когда-то это его забавляло, воспринималось как часть игры, как средство, помогающее выжить. Но за эти дни в Мишке что-то надломилось: паясничать больше не хотелось.

Дежурный между тем дошел до нужной кондиции: он дергался на каждый шум, постоянно оглядывался по сторонам.

– Мишка пойдет.

– Куда тебя понесло? Ночь же еще.

– Аркадьевна встала.

Дежурный дрожал от страха, но не признаваться же в этом юродивому?