Нольг в сторону, куда вела дорога. Там, видимо, и находилось пастбище.

– Ну, как знаешь, как знаешь. За Манькой последи, она уже на сносях, да за Хогой приглядывай, а то еще озорничать начнет, пострел! – велел Валлен и пустил свою лошадь вперед по дороге.

– Ну давай, пошли, – вздохнула я, направляясь обратно к дому. Дыхание после бега уже пришло в норму, но сердце еще колотилось. Не смотря на все прелести этого мира, подвижный образ жизни заканчивается для меня ездой на лошади и спортивной подготовки по-прежнему никакой… вот приеду в город, найдут меня стражники с портретом, как я от них убегать буду? Пора бы уже взяться за себя!

– Куда это ты? Коня надо отвести, – буркнул Нольг и побрел к конюшне. Я последовала за ним.

Пока он расседлывал лошадь, я осматривала конюшню. Она была по-настоящему огромная по сравнению с теми, которые я видела в городах и деревнях! Всего я насчитала где-то сорок стойл, в одном из тех, которые были чуть ли не на две лошади, я увидела толстую кобылу… Манька, видимо. Кроме нее здесь было еще пара десятков лошадей.

– А сколько у вас всего?

– Тридцать семь, вот, тридцать восьмая должна скоро появиться, – объяснил Нольг, заводя своего коня в стойло.

На прощание он потрепал ему пушистую челку, погладил по морде и шепнул что-то на ухо. Только после этого подошел ко мне.

– А твой конь, – он кивнул на Черта, затесавшегося в свободном стойле. – Странный какой-то. Сколько лошадей видел, такого – ни разу. Совсем он на коня не похож… проверила бы ты его: вдруг нечисть?

– Тут и проверять не надо, – фыркаю. – Его и зовут Чертом.

– Ладно, пойдем, – буркнул детина и вышел из конюшни.

По пути к дому Нольг говорить отказался, только когда вошел в дом, только когда вернулся на крыльцо, только когда вспомнил и принес две кружки кваса, только помолчав еще пять минут и еще десять задумчиво посмотрев на цыплят… И никак иначе.

– Ну а теперь мы можем поговорить? – раздраженно спросила я, не выдержав. – Или есть еще какой-то обряд, который мы пропустили!?

– Не раздражайся. Понаблюдай за цыплятами, соберись с мыслями, – ответил своим низким зычным голосом. Ни дать, ни взять, деревенский Будда. – Раздражение и злость ничего хорошего в мир не принесут. Покой и дружелюбие куда лучше…

– Хиппарь… – возмущенно ворчу, запивая раздражение квасом. – Заросший бородой, с косичками, с цветочками на рубашке хиппарь!

– Кто?

– Мммм… человек, учащий всех нести в этот мир любовь. Они едят ромашки, какают радугой и играют на гитарах.

– Ведьма, – просто объяснил смысл моих слов Нольг. – Вам все это чуждо, вы умеете видеть только плохое.

– Нет, не чуждо, – возразила я. – Но ты, я смотрю, созрел для разговора! Итак, кто та девица, которая к твоей матери приходила?

– Они все к ней иногда приходят, я не знаю, о которой ты говоришь, – невозмутимо ответил здоровяк.

– Ты, значит, бабник? Это осложняет дело…

– Да я разве смотрю на них? Бегают гурьбой туда-сюда, я-то их и не трогаю… – возразил Нольг.

– Мать описывала ту, как «злую, холодную и колючую». Есть предположения? Мне очень нужно с ней поговорить, возможно, это из-за нее твой брат заболел.

– Как это? – Нольг удивленно повернулся ко мне. – Как он мог заболеть от того, что меня полюбила какая-то девушка?

– Просто. Девушка оказалась ведьмой, а ты не принял ее любви, тогда в отместку тебе она прокляла твоего брата.

– Но ни одна из девушек в дерене не может проклинать… Хотя я знаю одну ведунью, помощницу старухи, живущей в лесу. Девушка появилась недавно, около года назад, никто не знает, откуда она пришла. Они со старухой лечат детей, животных и никогда за работу денег не просят. Я часто хожу к ним, приношу гостинцы от матери и по хозяйству помогаю. Двум женщинам одним жить сложно, вот я и хожу… Но не стала бы та девушка приходить к мне в дом, чтобы попросить меня взять ее в жены, и ни за что не стала бы вредить моей семье!

– Уверен?

– Да.

– Все равно отведи меня к ней.

– Прямо сейчас?

– А когда еще?

– Хорошо. Подожди, я спрошу у матери, что им отнести можно. Соберись пока, если тебе нужно.

Нольг встал и своей размеренной медвежьей походкой пошел на задний двор, откуда слышался голос Эргеи, разговаривавшей с очередной соседкой.

Я пошла в дом, чтобы не только собраться, но и привести себя в порядок. Когда встала, а до сих пор хожу лохматая, в мятой рубашке и без снаряжения. Да и бинт на руке пора бы сменить: этот весь испачкался.

На кухне, на лавке, под которой была моя сумка, я увидела Арланда в позе убитого ленью ленивца.

Он даже не заметил меня, когда я села на пол возле его «кровати» и принялась вытаскивать из-под нее свою сумку. Только когда я чисто ради интереса пихнула инквизитора, проверяя, не умер ли он и вправду, он подал признаки жизни.

– Что это с тобой? – удивляюсь. – У тебя день лени?

– О, а вот и ты! – заметил он, открыв один глаз. – Пошли на рыбалку?

– Что!?

– Я еще вчера спрашивал у Валлена, у него есть удочки. Пошли? Время подходящее, утро только настало…

– Ты что, издеваешься? – возмутилась я. Я уже откопала в сумке свою расческу и приводила в порядок волосы. – Мы должны помочь выздороветь Хоге, а не на рыбалки ходить! О чем ты только думаешь?

– Я хочу поймать рыбу и зажарить прямо на берегу реки, потом выбросить ее остатки в воду. Тогда всплывет русалка и устроит скандал. Русалки тут точно есть: я их почувствовал, когда купался в лесу в речке. Проклятие, которое истощило Хогу, могла навести нечисть как раз такого рода. Он парень озорной, я ему вот «инквизиторскую» рогатку смастерил, он птиц стрелять побежал… Я думаю, он чем-то насолил местным русалкам, вот они на него и обозлились. Пойду проверю, заодно порыбачу… давно я рыбы не ел. Пошли со мной? – повторил он, не сводя с меня хитрого взгляда.

– А, вот оно, в чем дело, – протянула я. Перед походом к старухе, которая живет в лесу, я решила убрать волосы в косу, чтобы не цеплялись за ветки и не собирали мусор. Приступаю к поискам нормальной рубашки. – Нет, не могу я с тобой на рыбалку пойти. В семью как раз месяц назад разозленная ведунья приходила, просила Эргею, чтобы та велела Нольгу выйти за нее. Девицу выгнали. Подозреваю, она и навела, чтобы семье досадить.

– А