бесконечное количество подростковых гормонов. Они растут, они неуклюжи и не знают, какой звук будет издавать их голос в следующий момент. Они также бредовые, незрелые и эгоцентричные, и Эндрю олицетворял это в полной мере. Итак, вместо того, чтобы быть стойким и спокойным, зрелым не по годам, реальность заключалась в том, что он был плаксивым мальчишкой.

Самым распространенным нытьем, которое у него было, было ‘почему я?’ Поскольку лучевая терапия неожиданно затянулась, нытье сменилось с гнева на жалость. Вдобавок ко всему Эндрю, наконец, начал осознавать свое окружение и понимать, что многим детям не становится лучше. Это имело два противоречивых эффекта. Во-первых, это вывело его из себя, когда он понял, что его собственное выживание не было гарантировано; в этот момент его одержимость собственной смертью перешла все границы. Обратным эффектом было то, что он медленно начал взрослеть. Лежа там, жалея себя, жалуясь миру на то, как все это несправедливо, в моменты спокойствия и ясного мышления он понимал, что есть другие, которые находятся в гораздо худшем состоянии, чем он. Их победил рак. Это было не внезапное прозрение, а скорее постепенное озарение, просто благодаря наблюдению за окружением и другими пациентами. Что было самым обескураживающим, так это относительное отсутствие драмы. Конечно, были слезы и повышенные голоса, но они были заметны из-за того, что звучали нечасто. Несмотря на то, что Эндрю был одним из старейших пациентов в отделении, он вел себя как один из самых незрелых. Он видел, как медсестры закатывали глаза на некоторые из его жалоб.

Именно тогда он по-настоящему замкнулся в себе. Именно так он провел последний год в школе, поэтому все казалось знакомым, комфортным. У него все еще были те же страхи, и он все еще постоянно думал о смерти, но его внешнее поведение изменилось с если не позитивного, то, по крайней мере, нейтрального. Это не было полной и мгновенной трансформацией, но Эндрю действительно покинул вечеринку жалости и начал сосредотачиваться на других вещах.

Как ни странно, он нашел убежище в школьных занятиях. Во время лечения он не посещал школу, а вместо этого получал еженедельные пакеты с классными заданиями от своих различных учителей-предметников вместе с домашними заданиями. Он начал относиться к этой работе серьезнее, чем в начале своего лечения, и обнаружил, что это хорошее отвлечение. Он вернулся к началу семестра и сосредоточился на одном предмете, пока не увлекся и полностью не понял все темы. Он тщательно просмотрел все домашние задания и переписал некоторые из них, основываясь на комментариях учителя к первоначально представленной работе. К концу ноября он полностью освоил все свои классы, по крайней мере, настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. На самом деле он начал читать заранее, особенно по математике и естественным наукам, и теперь, когда он сосредоточился на ней, работа давалась ему легко. Эндрю чувствовал, что использовал свое время с умом и что, когда все будет ясно, он сможет хорошо сдать экзамены в конце семестра, готовый вернуться в школу в Новом году. Когда вы живете настоящим моментом, вы делаете вещи, о которых не обязательно осознаете, пока не подумаете об этом позже. Эндрю лежал на больничной койке, видя, как умирают другие дети, беспокоясь о своей собственной возможной смерти, и все же, когда он думал о школьной работе, он с нетерпением ждал окончания семестрового тестирования и возвращения в школу. Мог ли он объяснить это очевидное и неотъемлемое противоречие? Точно так же, как он не мог заставить никого поговорить с ним о смерти, возможно, это был собственный защитный механизм его разума. Ему нужен был позитивный якорь, за который можно было бы ухватиться перед лицом всех тревог, как обоснованных, так и необоснованных. Для него это была школьная работа.

1 сентября 1978 года, на месяц позже, чем первоначально предполагалось, он завершил третий курс лучевой терапии, и были взяты дополнительные биопсии, чтобы подтвердить, как мы надеемся, успех лечения. Ожидание длилось всего два дня, но Эндрю испытывал стресс. Когда его отвлекали, когда его мысли были заняты, он был спокойнее. Когда у него было слишком много свободного времени, он был намного нужнее.

Ранним утром он обнаружил, что рак не отреагировал на лучевую терапию. Прошлой ночью он спал урывками и устал как физически, так и эмоционально. Несмотря на все его беспокойство, его немедленной реакцией было быть застигнутым врасплох. Хотя он знал, что такой диагноз возможен, он постоянно думал об этом, и все же, когда врач сказал ему и его родителям, ему показалось, что из комнаты вышел весь воздух.

Когда Уайли Койот парит в воздухе, дико размахивая ногами после того, как сбежал с края утеса, он оглядывается с выражением покорности на лице, а затем стремительно падает на дно долины внизу. Эндрю почувствовал себя Уайли Койотом прямо перед тем, как сила тяжести вновь заявила о себе. Барахтаясь, ничего не предвкушая, кроме долгого падения на липкий конец.

Ему должны были немедленно начать химиотерапию. Учитывая расположение рака в нижней части спины, врачи были обеспокоены тем, что он может распространиться на его органы. Эндрю должны были перевести во взрослую больницу для химиотерапии, Королевский лазарет. Все еще в центре Эдинбурга и, по совпадению, через дорогу от того места, где он ходил в школу.

3 декабря 1978 года Эндрю был госпитализирован как самый молодой пациент онкологического отделения. В отделении был только один пациент моложе 30 лет, молодая женщина, которой вот-вот должно было исполниться 16. Учитывая, что они были более чем на десять лет моложе всех остальных, медсестринский персонал взял на себя смелость разместить их на соседних кроватях. Он предположил, что они пытались сделать ситуацию максимально комфортной для них обоих. Так Эндрю впервые встретил Фейт Кэмпбелл. Однако встреча с Фейт и разговор с ней были совершенно разными вещами.

Ему было 13 лет, он начинал вступать в период полового созревания, посещал школу для мальчиков и был до абсурда застенчив. У него было мало знакомых женщин и совсем не было подруг. В начале января Фейт должно было исполниться 16 лет, и хотя она, как и он, была худой и лысой, Эндрю мог сказать, что она красива. Особенно если учесть, что она пошла в свою старшую сестру Лесли. Лесли было 18 лет, и она закончила среднюю школу. Она была очень хорошенькой, с соблазнительным телом, и Эндрю был безнадежно потерян. Он понятия не имел, куда смотреть (хотя знал, куда обращены его глаза!), и разговор