class="p1">— Я назвал свою габару «Роза Дижона»… — скромно улыбнулся Шарль, — В честь… ну, не важно…

— Да вы романтик, Шарль! — посмотрела на него другим взглядом Катерина.

— Габара?.. — наморщил я переносицу.

— Да, габара, — кивнул парень, — Почти новая! К вашим услугам!

— Мы берём, — величественно кивнула Катерина, — Позаботьтесь о сходнях!

— Куда ты меня?.. недоумённо уточнил я, заметив, что Катерина настойчиво тянет меня в сторонку.

— Подальше от чужих ушей! — гневно ответила девушка, — Ты что, совсем балда? Кто же не знает, что есть старинный экю и новый экю? В старинном ровно четыре грамма золота, а в новом больше четырёх с половиной грамм? А если и не знаешь, всё равно молчи! Потому что не знать такого — подозрительно!

— А «новый», это насколько новый? Может, я ещё и не слышал про такое?

— Это около ста лет назад. А старинный — двести. Трудно тебе было бы не слышать про экю, если ты француз! А если не француз, то это подозрительно! Тем более, говоришь ты по-французски без акцента.

— Но это же перстень…

— Я знаю, что перстень! А он не знает. Для него подозрительно!

— Ладно, учту, — буркнул я, — А что такое «габара»?

— Это такой плоскодонный парусник. Может быть каким угодно: одномачтовым, двухмачтовым или даже трёхмачтовым. Чаще всего, это небольшой речной грузовой кораблик.

— Грузовой?..

— А ты думал, почему этот Шарль так обрадовался, что ночевать мы на берегу будем? Потому, что он легко перевезёт нашу карету и лошадей, а вот пассажирских кают у него, думаю, не густо. Может быть, он уступит нам свою… если мы потребуем. А вообще, он надеялся, что мы прекрасно проведём время на палубе, рассматривая окружающие пейзажи!

Я задумался. А с другой стороны, что мы теряем? Ничего! Только не утомляем коней дорогой! У них ещё будет время утомиться, по дороге от Дижона до Мино.

— Хорошо, — кивнул я, — Но у меня просьба, сделать большую остановку в Авиньоне.

— Это же совсем рядом! — нахмурилась Катерина, — У нас целый день пропадёт!

— Не совсем так. Мне очень хочется посмотреть на папский дворец в Авиньоне. Понимаешь, каждый дворец носит отпечаток человека, который там живёт. Ведь, именно он, именно так его строил? Так украшал? Вот мне и хочется попытаться понять, каков он, авиньонский папа Бенедикт Тринадцатый.

— Ладно… — буркнула девушка, — Договорились. Хотя, я могла бы и так всё рассказать!

— На месте и расскажешь! — пообещал я, — Я буду смотреть, а ты рассказывать.

* * *

Утром, зябко поёживаясь от холодного ветра, мы приехали на пристань.

— Вот этот? — ткнул я пальцем на подплывающий кораблик.

— Похоже, что он, — пригляделась Катерина.

— Ничего так… — сделал я вывод, — А то название какое-то… «габара»… ненадёжное название!

— Что бы ты понимал… — проворчала девушка, поплотнее укутываясь в тёплую курточку, — Тоже мне, лингвист выискался.

Корабль, между тем, плавно подошёл к причалу и тихо стукнулся бортом. И тут же выскочил крепкий человек в брезентовой ветровке, который накрепко прикрутил верёвки с габары к особым приспособлениям на причале. И с носа, и с кормы. Обуздав таким образом корабль, он запрыгнул на борт, и уже через пару минут с борта спустили широкий деревянный настил, по которому легко можно было завести животных и вкатить карету.

Шарик печально оглянулся на меня укоризненным взглядом, мол, эх ты, хозяин! Я только-только освободился от жёсткой привязи в трюме пиратов, а ты меня опять под парусом катать собрался? Не ожидал я от тебя такого, не ожидал…

— Так нужно! — сказал я со всей возможной убедительностью.

— Фыр-р-р… — грустно ответил Шарик взбираясь по настилу.

* * *

— Авиньон! — громко объявил вечно улыбающийся Шарль.

Уже⁈ В самом деле, быстро! Часа три, может, три с половиной от отплытия. Только-только начало пригревать солнце, а то я всё ещё вздрагивал от порывов ветра, стоя с Катериной на носу габары. Ну, я мерзлявый, вы знаете. Даже шаубе, прикупленное ещё перед штурмом Альп и накинутое на плечи, не сильно спасало. Может, потому что воздух на реке был влажным? Катерина же, казалось, и не замечает прохладной погоды. Стоит себе, любуясь окрестными видами. Оно, конечно, красиво, если не дрожишь… А если дрожишь, то тебе не до видов с пейзажами! Бр-р-р!!

— Причаливаем! — хозяйским тоном распорядилась Катерина, — По возможности, поближе к дворцу авиньонского папы. Господин Шарль! Нас не будет часа три. Можете заняться своими делами. Трогот! Остаёшься при лошадях и карете. Пообедаешь из той провизии, что мы взяли с собой. Эльке! Ты с нами. Собирайся!

— Через три часа буду ждать вас, мадемуазель! — в очередной раз блеснул улыбкой Шарль, — Хотя, признаться, я надеялся ещё сегодня добраться до Валанса. Но, нет, так нет! Вы платите деньги, а я выполняю ваши желания!

— Вот именно, — довольно холодно подтвердила Катерина, — Поэтому ждите нас, даже если мы задержимся больше трёх часов! И, кстати, называйте меня не «мадемуазель», а «ваше сиятельство».

— О-о-о! — вытянулось лицо Шарля, — Конечно, ваше сиятельство!

* * *

Ну, что сказать… Дворец[2] меня впечатлил! Да, что там! Впечатлил — это не то слово. Ошарашил, изумил, поразил, шокировал… Вот примерные слова, передающие моё впечатление.

Огромное, серое, тяжёлое сооружение, по прихоти архитекторов отделанное башенками и зубцами, казалось, всей своей мощью наваливалось вам на плечи и придавливало к земле. Поневоле приходилось глядеть снизу вверх, почтительно и с благоговением.

— Самый большой дворец в Европе! — негромко комментировала Катерина, — Он же, рыцарский замок! Папа покинул дворец два года назад, избрав своей новой резиденцией Перпиньян, но его сторонники всё ещё удерживают замок, а королевские власти не могут их оттуда изгнать. Власти держат дворец в осаде, но осаждённые не сдаются. Держатся. И когда это кончится, никто не знает.

Этот дворец раньше принадлежал авиньонскому епископу, но сто один год назад, в тысяча триста девятом, папа римский Клемент Пятый, избрал его для своей резиденции. С той поры этот дворец непрерывно строился и перестраивался. Каждый из пап вносил в него свои изменения. Собственно, это два дворца, объединённых в одно целое. Каждый из архитекторов старался «осовременить» вид дворца так, как он это представлял. Поэтому здесь не один