Мне казалось, будто меня взяли на мушку и в любой моментмогут выстрелить. А затем я поняла, откуда это все взялось. Я вскинула голову иувидела Экрама, который вместо плетки держал пистолет. Я не отводила глаз отдула пистолета, и вдруг тут внезапно в голове у меня пронеслась та жизнь, когдая была замужем и жила без забот, та жизнь, в которой не было поводов дляволнений, в которой все было ровно и гладко, тихо, мирно и слишком уж хорошо… Втой жизни я воспитывала детей, занималась домашним хозяйством, гуляла с мужем идетьми в парке, смотрела телевизор, покупала разные кассеты, ходила впарикмахерскую и читала модные журналы… В той жизни я еще любила играть вгольф. Этому научил меня муж.

Он записал меня в крутой клуб, и мы стали вместе брать урокиэтой игры. Муж говорил, что гольф – очень дорогой и престижный вид спорта, а мыдолжны стремиться к престижу, мол, положение обязывает… А я… Я была простоженой при муже и всегда делала то, что он хотел…

…Прижимая чугунную сковородку к груди, я посмотрела Экраму вего пьяные, одурманенные глаза и произнесла обреченным голосом:

– Экрам, ты решил нас убить?! Не делай этого, ты простосейчас ничего не соображаешь. Если тебе жалко свой мобильный телефон, ты можешьвычесть его стоимость из нашей зарплаты.

– Я не позволю русской проститутке так со мнойобращаться!

– И все же ты не можешь нас убить. – Я стараласьговорить как можно более спокойно и убедительно. – Тебя обязательно найдетполиция и посадит в тюрьму. Сам посуди, упекут за решетку из-за двух русскихпроституток. Тебе оно надо?

Медленно, но все же верно я подходила прямо к Экраму. Каждоемое движение давалось мне с огромным трудом. Я прекрасно понимала, что турокпьян и что в любой момент он может нажать на курок, но все же осознавала, чтобездействовать больше нельзя. Я даже подумала о том, что самое главное – эточтобы сейчас я осталась жива, потому что я очень нужна своим детям, а всеостальное… все остальное такие мелочи… Мелочи то, что от меня ушел муж иоставил меня с двумя детьми… Мелочи то, что у меня нет ни гроша и мне не на чтокормить моих детей… Мелочи то, что я больше никогда в жизни не поверю банальнойфразе типа «Я тебя люблю» и что никто никогда не вытащит эти слова из меня дажеклещами. Мелочи то, что я больше никогда в жизни ни с кем не заговорю осокровенном и научусь маскировать свои чувства, потому что с некоторых пор я неверю в силу слов, а уж тем более никогда не поверю мужчинам, так как мой бывшиймуж был первым и последним мужчиной, которому я поверила… Самое главное – этовыжить и вернуться на родину к своим близким. А для этого я должна действовать,потому что сидеть сложа руки я больше не могу… Просто не могу, и все…

…Увидев, что я подхожу совсем близко, и не просто близко, аиду прямо на дуло пистолета, Экрам изрядно забеспокоился и процедил сквозьзубы:

– Дура, я же выстрелю!

– Нет, – замотала я головой. – Нет. Ты простоторгуешь женщинами, но ты не убиваешь. Ты торговец, но не убийца.

– Дура…

А дальше… Дальше все произошло за считаные секунды… Я резкозамахнулась чугунной сковородой и хотела было ударить ею Экрама по голове, ноудар пришелся прямо по пистолету. Прозвучал выстрел. Пистолет выпал у турка изрук, а в упавшей на пол сковороде появилась дырка, говорившая о том, что это нечто иное, как пулевое отверстие. Я закричала и отскочила в сторону…

Экрам наклонился, чтобы поднять пистолет, но не поднял…Этого не дала ему сделать Ленка. Подскочив к нему двумя большими прыжками,словно пантера, она воткнула ему в спину солидных размеров кухонный нож длярезки мяса… и, подняв голову, посмотрела на меня своими заплаканными и одновременнобезумными глазами…

Экрам лежал лицом вниз, а в спине у него торчал нож,воткнутый по самую рукоятку. Рядом с ним стояла позеленевшая Ленка иразглядывала поднятый с пола пистолет.

– Лен, ты его убила… Господи, какая же ты молодчина.

– Это не я молодчина, а ты. Здорово ты его сковородкойогрела. Если бы не ты, он бы нас точно застрелил.

– Да я-то тут при чем… Если бы ты не воткнула в негонож, он бы поднял пистолет и прикончил нас за милую душу…

– Если бы не твоя сковородка… Знаешь, а я и не думала,что ты такая….

– Какая?

– Просто сейчас я посмотрела на тебя совсем другимиглазами. Мне казалось, что ты эдакая домашняя курица, у которой от семейныхзабот уже давно атрофировались мозги. А ты… Ты сейчас так действовала… Знаешь,я бы и то так не смогла…

– Не говори ерунды. Ты бы, и не смогла…

– Не смогла бы. Так броситься на пистолет! Сосковородкой! Господи, какая же ты смелая и отчаянная! Какая ты молодчина, чтоприглядела себе именно чугунную сковородку!

– Какая ты молодец, что приглядела себе именно кухонныйнож…

Мы смотрели друг на друга, смахивали слезы и улыбались.Вдруг Ленка приставила пистолет прямо к затылку Экрама и нажала на курок.Прогремел выстрел.

От неожиданности я попятилась к стене и, уткнувшись в нееспиной, медленно по ней съехала и села на корточки.

– Лен, ты что?

– Ничего. Я просто его добила. Контрольный выстрел, таксказать. Чтобы знать точно, что он уже не поднимется и не посадит нас в подвална хлеб и воду, а уж тем более не забьет насмерть. Это ему за то, что яосталась без связи и даже не знала, что случилось с моей матерью, и за то, чтотвоего сына травят одноклассники. Господи, Светка, я убила человека, а никакихугрызений совести не чувствую. Скорее наоборот, такое облегчение…

Ленкин голос дрожал, глаза бессмысленно бегали – она явноплохо соображала, что делает и что говорит.

Не вынимая пистолета из рук, она подошла к холодильнику изаглянула внутрь.

– Где здесь запасы спиртного? Помнится, в прошлый разЭкрам наливал мне водку из холодильника.

– Я бы тоже хотела чего-нибудь выпить. – Япочувствовала, как от сильнейшего психологического стресса у меня все поплылоперед глазами.

Достав бутылку, Ленка тут же отыскала пару довольнообъемистых рюмок и моментально их наполнила.

– Ты только не нюхай, а то если будешь нюхать, несможешь выпить. Тебя просто вывернет наизнанку. Сразу пей до дна, и все. Восток– дело тонкое.

Я взяла протянутую Ленкой рюмку и, не говоря ни слова,осушила ее до дна.