Тоже мне, мужчина в доме!

Она схватила тонкими пальцами этот самый болт и, почти нецелясь, вонзила в его шляпку отвертку. Пара поворотов, и все было кончено. ЛобГлеба покрылся испариной. «Мне нельзя оставаться с ней один на один, —отчетливо понял он. — Иначе я просто сойду с ума!»

Как на грех, экономка заболела и не явилась на работу. Всвязи с предстоящим вечером и необходимостью готовить речь, о которой Алла,конечно, знала, у него не было ни единого шанса улизнуть из дому. Глеб пошел всвой кабинет, уселся за письменный стол, положил перед собой листок бумаги итупо уставился на него. В голову ничего не лезло.

Только минут через пять первая фраза обрела более или менеечеткие очертания, и в этот самый момент он услышал сзади какой-то странныйшипящий звук. Стремительно обернувшись, Глеб увидел прямо у себя за спиной Аллус утюгом в руке. Утюг, хоть и вытащенный из розетки, был явно раскален допредела и тихо шипел, выбрасывая из отверстий тонкие и зловещие струйки пара.

— Я подумала, может, погладить тебе рубашку? —спросила Алла, деловито глядя на закрытый шкаф. — Экономка не придет, яведь говорила?

— У меня все глаженое. — Глеб поспешно отодвинулсяк окну вместе со своим стулом. — Позаботься лучше о моей дочери.

— Кстати, все забываю тебя спросить.

С кем ты намерен ее свести? Наверняка с какой-нибудь большойзадницей. Иначе бы ты так не старался.

— Глупости! — возмутился Глеб. Он всегда такискренне врал, что мог обмануть любую женщину. Однако сегодня его мимика былане на высоте.

Алла пожала плечами и вышла из кабинета. «Господи, что жемне делать?» — мысленно взмолился Глеб. Он прокрался к двери кабинета и закрылее на крошечный засов, который изначально предназначался для того, чтобы дверьне распахивалась от сквозняка: его жена любила свежий воздух и открывала окнадаже зимой. «Больше она не сможет подкрасться бесшумно», — подумал Глеб.

Но, чтобы не рисковать, переставил стул лицом к двери,положил на колени жесткую папку, на нее — лист с едва начатой речью и принялсякусать кончик карандаша.

Не прошло и пары минут, как ему стало казаться, что сзадиснова кто-то подкрадывается. «Это уже нервы», — подумал Глеб, но неудержался и быстро обернулся. Широко расставив руки, в которых была растянутаогромная простыня, на него шла жена с выражением мрачной решимости на лице.

Стул полетел в сторону, а Глеб вскочил словно ошпаренный.

— Я тебя что, напугала? — невинным голосомспросила Алла. — Ну, извини. Помоги развесить белье на лоджии, а то доверевок слишком высоко.

«Конечно, лоджия! Она прошла через лоджию с кухни. Неужелинадеялась задушить меня простыней? А что? Главное — внезапность. Накинутьпростыню на голову, затем ударить чем-нибудь посильнее и…»

— Что тебе вдруг приспичило развешивать белье? —спросил он, пытаясь выдать страх за раздражение.

— Экономка его выстирала и оставила в сушилке. Сколькоже ему там лежать!

— А зачем же его тогда сушить на веревке, если оно изсушилки?

— Ну… — Алла выпятила губу, потом поспешно сказала:

— Белье, когда полежит, начинает плохо пахнуть.

Глеб понюхал злосчастную простыню, которую перед этимбуквально вырвал из рук жены, и воскликнул:

— Она замечательно пахнет!

— Мужчины ничего в этом не понимают, — категоричновозразила Алла, подавая ему прищепку.

Заполнив все веревки бельем, измотанный волнениями Глеботправился на кухню перекусить. Алла пошла за ним следом.

— Знаешь, милый, — сказала она, доставая из ящиканож такого размера, что им при желании можно было бы срезать небольшоедерево, — думаю к приходу Риты приготовить салатик. Какой ты хочешь?

— Вегетарианский, — дрогнувшим голосом сказалГлеб. — Хотя я не понимаю, зачем тебе возиться на кухне, когда мы скороотправимся в ресторан?

— Ну, мы ведь не сразу сядем за стол.

Пройдет немало времени, прежде чем удастся добраться до еды.Сначала твоя речь, потом выступление Вареникова, то-се…

— Алла, что ты собираешься резать этим ножом? — влоб спросил Глеб, не выдержав напряжения.

— Капусту, — удивилась та. — А что такое?

— Смотри не отхвати себе что-нибудь, — пробурчалГлеб.

Его нервы явно вышли из строя. Чтобы успокоиться, он пошел вванную и заперся там. Какое облегчение! Здесь Алла вряд ли его достанет. Заодноможно принять душ и вымыть голову. Глеб разделся и включил воду. Когда упругиеструйки забарабанили по его коже, он расслабился и даже пришел в хорошеерасположение духа. Недавние страхи показались ему самой настоящей глупостью.Господи, что это на него нашло, в самом деле? Если бы Алла хотела убить его,она бы придумала что-нибудь поумнее утюга или ножа! Какой-нибудь изощренныйспособ. Яд, который нельзя обнаружить в организме после смерти, или газ, неоставляющий следов.

Глеб активно пошевелил ноздрями. Ему показалось, чтокакой-то неприятный запах пробился сквозь все цветочные ароматы, которыми быланаполнена ванная, — и жасминового мыла, и розового геля для душа, ишампуня с мятой. Запах был какой-то странный — густой и сладковатый. Глеб могбы поклясться, что в жизни не нюхал ничего подобного.

Отдернув занавеску, он с ужасом увидел, что под дверь ваннойпролезают белые дымные языки и слоистыми облаками поднимаются вверх. Ещенемного — и они доберутся до его лица. Глеб на некоторое время окаменел, потомочнулся и дрожащей рукой повернул кран. В наступившей тишине он услышалзловещий смех жены, который доносился с той стороны двери. По мере того каксладковатый дым поднимался все выше и выше, смех становился громче,раскатистей.

— Алла! — закричал Глеб, лягушкой выпрыгнув изванны, и изо всех сил забарабанил кулаками в дверь, совершенно забыв, что самзаперся изнутри.

Смех мгновенно оборвался, потом послышался торопливый стукшлепанцев по полу, и его жена взволнованно спросила:

— Милый, ты жив?

Глеб не отвечал. Он стоял недвижно, выпучив глаза, потомучто белый дым наконец пробрался в его ноздри, затем проник в горло и началщекотать миндалины. «Сейчас я задохнусь, упаду, ударюсь головой о крайраковины…»

— Глеб! — настойчиво продолжала звать Алла. —Мне что, выломать дверь?

«Интересно, почему она здесь? — внезапно подумалГлеб. — Если газ смертелен, Алла должна была или уйти, или надетьреспиратор, в котором не особенно покричишь». Он помахал перед носом руками,разгоняя отраву, высунул язык и подышал часто, как делают собаки, чтобы вобратьв себя оставшийся в ванной относительно чистый воздух.

— Открой немедленно! — тем временем требовалажена.