Глеб повиновался. Едва он щелкнул замком, как Алла самараспахнула дверь. Увидев прямо перед собой голого мужа с выпученными глазами ивысунутым языком, она отшатнулась и приложила руки к груди:

— Милый, в последнее время ты меня пугаешь, —пробормотала она.

— Я? Это ты меня пугаешь! — воскликнул Глеб,увидев, что весь коридор застилают белые облака, а Алла не обращает на нихникакого внимания. — Что это за вонь такая?

— Прости, прости. Я хотела погладить юбку и сожгла ее.Такая неумеха, просто ужас!

— А почему, когда сгорела твоя юбка, тысмеялась?! — не сдавался Глеб.

— Я смеялась не потому, что она сгорела, а наоборот.Она сгорела, потому что я смеялась! По телевизору показывали повторение КВНа, язасмотрелась на «Уральские пельмени» и…

— Что пельмени делают в КВНе? — спросил Глеб,набрасывая на себя халат.

— Танцуют, поют, шутят…

— Ах так, — пробормотал Глеб. — Кажется, мненужно немного полежать.

Он отправился в спальню и без сил рухнул на кровать.Господи, где же его дочь? Он не может больше находиться с этой женщинойнаедине.

— Дорогой! — крикнула Алла из коридора. —Помнишь, ты говорил, что у тебя оторвалась пуговица на брюках? А брюки как разот того костюма, который ты собирался сегодня надеть. Давай я ее пришью!

Представив себе жену, входящую в спальню с ножницами вруках, Глеб подскочил чуть ли не до потолка.

— Нет!!! — закричал он. — Я… Я надену другойкостюм, не этот! Не надо ничего пришивать, пожалуйста!

Алла возникла на пороге. Без ножниц.

Глаза ее были удивленно расширены.

— Дорогой, неужели ты так нервничаешь из-за этоговыступления? Ты просто сам не свой. Может быть, стоит выпить грамм пятьдесятконьячку? Уверена, ты сразу же раскрепостишься.

— А у нас есть непочатая бутылка? — сварливоспросил Глеб.

— Кажется. А зачем тебе именно непочатая?

— Прихоть, — сказал Глеб, проходя мимо нее кбару. — Могу я позволить себе маленькую прихоть?

— Можешь, — ответила Алла, а про себя подумала:«Если бы ты, дружок, спрашивал меня перед тем, как позволить себе очереднуюприхоть, у тебя сейчас не было бы никаких серьезных проблем».

Тем временем Софья Елизарова в меру своих возможностейпраздновала день рождения. Возможностей у нее, прямо скажем, было не ахти.Артем не хотел никуда пускать ее и на все упреки только отрицательно качалголовой.

— Я хочу, леший тебя задери, хотя бы купить себеподарок! — вконец разбушевалась Софья, когда поняла, что не будет нивечеринки, ни танцев. — Что ты, как конь, головой мотаешь? Я сейчас жепозвоню Глебу и потребую твоего увольнения!

Она действительно позвонила Глебу, который в тот моментпереживал острые приступы страха за свою жизнь. «Господи, да кто ее можетубить? Убийца сейчас здесь, прямо возле меня, подкручивает волосы раскаленнымищипцами», — подумал он и, велев передать трубку Артему, приказал:

— Своди ее в магазин, иначе к вечеру от тебя останутсяодни клочки.

Артем был ужасно недоволен. Охранять Софью в запертомпомещении — одно дело.

И совсем другое — водить ее по улицам. За дверью квартирыона становится весьма и весьма уязвимой. Интересно, неужели сама она не боитсявыходить на улицу?

Говоря по правде, Софья боялась все утро. Боялась отчаянно,до тошноты. Но, поскольку она была натурой деятельной и ужасно непостоянной,это занятие надоело ей достаточно быстро. Еще бы — она боится, боится, а ничегоне происходит! Поэтому идея попасть в магазин — большой магазин! —завладела ею без остатка.

— Обещаю, далеко мы не поедем! — ободрила онасвоего стражника, надевая блестящие серьги в виде квадратных пластинок,которые, словно китайские колокольчики, мелодично позвякивали от каждогодуновения. — Торговый центр прямо здесь, за углом. Там есть все, чеготолько можно пожелать! — воскликнула она, потирая ладошки.

Артем прикинул, в какую сумму может обойтись ее азарт шефу,и вздохнул. Нет, это еще один жизненный урок: с красивыми женщинами лучше несвязываться. Вред, который они наносят, перечеркивает все удовольствия, что онимогут доставить. Прежде чем позволить Софье выскочить на улицу, Артем проделалнесколько дыхательных упражнений, чтобы сосредоточиться. Все это время девицаглядела на него с таким отвращением, будто он у нее на глазах ел живых гусениц.

В магазине сразу стало ясно, что Софья еще не решила, что заподарок она преподнесет себе на день рождения. За деньги Глеба, разумеется. Онаходила из отдела в отдел и уже через час перетрогала руками столько вещей, чтоу нее, по мнению Артема, должны были стереться подушечки пальцев. Но, насколькоон успел узнать Софью, это был только разогрев. Разминка, так сказать. Навтором этаже в отделе парфюмерии Софья заприметила двух молодых людей, которыепоказались ей забавными. Они тупо пялились на флаконы духов, выстроившиеся наполке, и время от времени что-то тихо говорили друг другу.

«Интересно, они выбирают подарок или просто потрясеныценами?» — подумала Софья, бочком придвигаясь поближе. Особенно ей понравилсяблондин, у которого были широкие плечи и узкие бедра, как у героев ее любимыхголливудских картин. Парни сделали покупку, и Софья поняла, что с наличностью уних все в порядке. Проходя мимо, она нарочно задела блондина попкой, а когда онобернулся, извинилась и лукаво подмигнула.

Артем этого драматического момента не видел, потому чтонапряженно наблюдал за типом в темных очках, который внушал ему определенныеопасения. Блондин между тем потащил своего приятеля на третий этаж вслед заСофьей. Словно молодой баран, он стал прохаживаться неподалеку от нее, засунувбольшие пальцы в кармашки узких джинсов. Артем с недоумением наблюдал за этимдефиле, совершенно не замечая, что его подопечная всячески поощряет блондина,стреляя в него глазками поверх полок со свитерами. Когда блондин стал сужатькруги, Артем не выдержал. Подловив его за большой стойкой с тряпками, он вкоротких и емких выражениях объяснил парню, куда ему следует пойти,предварительно расплатившись за покупки.

Маленькая девочка, которая оказалась рядом, держа за ногупластмассовую куклу, побежала к маме и радостно крикнула:

— Мама! А вон тот дяденька матом ругается! — ипоказала пальчиком на Артема.

Мама грозно взглянула на него и с благородным гневом вголосе сказала:

— Как вам не стыдно, молодой человек!

Здесь же дети!

Благородный гнев подогревало то обстоятельство, что вокругних было полно людей, в том числе охранников в униформе с рациями. Артемотвернулся. Почуяв легкую победу, мамаша выплюнула ему в спину, только ужегромче: