с позитивной, так и с негативной позиций, а следовательно, являются приоритетными по отношению к другим наукам в помощи людям понять самих себя.

Экзистенциалистский учебный план широко открыт также и для других дисциплин, помимо обозначенных базовых и гуманитарных наук. Любой предмет, который имеет значение для личности, может быть включен в курс обучения.

Методология для экзистенциалистов предоставляет ряд возможностей. Они принижают единообразие материалов, учебного плана и преподавания и провозглашают, что для учащихся, желающих учиться, должно быть открыто множество возможностей выбора. Эти возможности не должны быть ограничены лишь традиционной школой, но могут иметь место и в альтернативных типах школ или в сфере бизнеса, управления или личных дел. Иван Ильич выдвинул некоторые предложения педагогической вариативности в своей книге «Дешколинизированное общество» (1970), которая была высоко оценена многими экзистенциалистами.

Критерий экзистенциалистской методологии вращается вокруг концепции непринуждения и тех методов, которые помогают каждому студенту найти себя и быть самим собой. Возможно, образцами экзистенциалистской методологии могут быть такие подходы, как книги Карла Роджерса «Свобода учиться» (1969) и А. С. Нейла «Саммерхилл: радикальный подход к детскому воспитанию» (1960).

В целом, экзистенциалисты не касаются социальной политики образования или школы. Их философия делает акцент скорее на индивидуальных, чем на социальных аспектах человеческого существования.

КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Современные философские школы прагматизма и экзистенциализма, несмотря на свои различия, имеют ряд общих черт. В отличие от традиционных философских школ, они оба отклоняют априорные гносеологические рассуждения и помещают метафизические абсолютные истины и сущности вне достижения человечества. Кроме этого, и прагматизм, и экзистенциализм являются релятивистами в отношении ценностей и истины; и тот, и другой гуманистичны, или человекоцентричны. Основное отличие между прагматизмом и экзистенциализмом состоит в том, что первый основывает свой релятивизм и гуманизм на авторитете общества, в то время как последний подчеркивает роль личности.

В добавление к различиям между современными философскими школами, обсуждавшимися в этой главе, они имеют также сходства в вопросах образования. Например, и прагматизм, и экзистенциализм рассматривают учителя больше как экскурсовода или помощника, чем властную фигуру; оба верят, что учебный план так или иначе должен ставить во главу угла скорее нужды ребенка, чем твердое ядро неизменной «Истины»; оба отклоняют также роль школы как института, предназначенного в первую очередь для передачи знаний прошлого будущим поколениям.

И прагматизм, и экзистенциализм воздействуют на современное образование. Однако прагматизм сыграл здесь намного большую роль. Действительно, прагматизм оказал влияние на каждый аспект современного образования — от архитектуры, переносной классной мебели и функциональных центров до учебных планов на всех уровнях образования, которое было расширено, чтобы вдобавок к академическому началу присовокупить практические и полезные элементы. Многие исследователи отмечают, что прагматизм «трансформировал» школьное образование в США и других странах. Влияние экзистенциализма является более современным и, поэтому, менее драматичным. Несомненно, однако, что движения в альтернативном образовании, педагогическом гуманизме и дешколинизации, которые начались в 1970-х годах, нашли основную долю своих корней в экзистенциализме. В 1990-х годах и прагматизм и экзистенциализм были подвержены оживленному влиянию на образование со стороны постмодернизма. Мы рассмотрим это влияние в пятой главе.

С христианской точки зрения явствует, что и прагматизм, и экзистенциализм имеют некоторые аспекты воззрений и педагогической практики, которые соотносятся с христианской философией и ее педагогическими принципами. Прагматизм, например, спустил философию «на землю», так что она имеет теперь дело с насущными вопросами повседневной жизни. Осуществляя это, прагматизм попытался разрушить дихотомию между академическим формализмом и повседневной жизнью — дихотомию, которая повлекла за собой смерть для живой одухотворенности тех, кто отделил формальные аспекты религиозной веры от своей повседневной деятельности.

Кроме этого, прагматизм возродил союз практического и теоретического в образовании и дал людям такой взгляд на образование, который помогает им рассматривать его скорее как процесс, длящийся всю жизнь, который может иметь место везде, чем процесс, который ограничен специальными институтами (например, школами). Многие христиане рассматривают эти элементы, наряду с другими аспектами прагматизма, как находящиеся в большой гармонии с иудео-христианской мыслью, нежели греческие рамки эталона, адаптированного традиционными философскими школами.

Многие христиане нашли определенные элементы, соответствующие библейскому откровению, и в экзистенциализме. Например, экзистенциализм придает особое значение каждому отчуждению личности от самой себя, друзей, мира вместе с потребностью каждого человека решать основные вопросы существования — жизни, смерти и смысла бытия. Результат этого акцента привел к самооценке, осознанию уникальности каждой индивидуальной личности и ответственности каждого человека за принятие личных решений. Безусловно, эти аспекты экзистенциализма лежат в центре того, на что обращали внимание Иисус, Павел и библейские пророки. В этом смысле, экзистенциалисты не столько дали новую информацию, сколько стимулировали более пристальное внимание и обновленный интерес к старым вопросам и истинам — вопросам и истинам, которые имеют тенденцию подавляться бюрократическим обществом, иерархической церковью и формальными академическими философскими школами.

Следует, однако, отметить: то, что Пол Тиллих справедливо назвал «экзистенциалистскими элементами в ранней христианской теологии»[62] и зрелая экзистенциальная философия — две разные вещи. Историческое христианство возродило экзистенциалистские аспекты категории гуманности, но оно высветило те элементы в философской структуре, в которых реальность является скорее Богоцентричной, нежели человекоцентричной, откровение является скорее авторитетным, нежели просто эмпирическим и относительным, и ценности даны скорее Богом, чем выбраны людьми. Люди в первоначальном христианстве несли огромную ответственность за выбор того, как относиться к «Богу, который существует» и который обращается к человечеству, современное же христианство рассматривает людей как имеющих власть создать Бога в своем воображении или выбрать чтение смысла Его откровения.

Первоначальное христианство основано на существовании трансцендентного Бога и авторитетной точкой природы Его откровения как основы Библии. Многие современные люди, однако, склонны верить, что Библия имеет свои корни скорее в мифе, чем в действительности, и они имеют тенденцию рассматривать ее скорее как порождение сознания людей, чем как Божественное откровение. Вера в истинность Библии стала невозможной для них, и они, таким образом, потеряли основание своей веры. Однако, их чувство беспомощности ведет многих из них к желанию верить в Бога в любом случае. Эта безосновательная вера «христианского экзистенциалиста» уподобляется «прыжку в пустоту». Этот прыжок был предпринят не по причине религиозных убеждений, а по причине отсутствия удовлетворительных альтернатив потребностям людей в безнадежном мире.[63] Нельзя не согласиться с проницательностью Альбера Камю, который определил этот безумный прыжок как «философское самоубийство» людей, которые не могут противостоять абсурду и безнадежности. Истинно существующие люди, отметил