Между тем, постмодернизм поднял существенные вопросы, которые находятся в центре педагогической дискуссии в то время, как мир шагает в двадцать первый век.

Философские корни

Постмодернизм является, главным образом, скорее идеей не философов, а тех ученых, чьи сферы интересов простираются от искусства до литературы и архитектуры. Однако, это не означает, что философы не внесли важного вклада в эту сферу. В истории философии Давид Юм (1711-1776) одним из первых посеял сомнение в вопросе причины и следствия и человеческой способности верно познавать вечный мир. Иммануил Кант (1724-1804) стремился ответить на философию Юма, но закончил провозглашением того, что человеческий разум действительно не может познавать вещи такими, какие они есть, но лишь только интерпретировать вечную реальность в понятиях рассудочных категорий, присутствующих в сознании.

В то время как Юм и Кант заложили основу для постмодернистской структуры сознания, Фридрих Ницше (1844-1900) воплотил эти идеи в жизнь. Согласно Ницше, не существует ни одного основания, на котором покоились бы те или иные воззрения. Истина умерла и люди не имеют другого выбора, кроме как создать свой собственный мир. Таким образом, знание становится человеческим построением, основанном на субъективном использовании языка. Ницше стоит на границах постмодернизма, и несмотря на то, что он жил целое столетие назад, его идеи могут стать «основным направлением».

Кроме идей таких философов, как Кант и Ницше, есть еще три философских течения, оказавших особенно сильное влияние на постмодернизм. Первое среди них — прагматизм. Идея условности знания, неприятие метафизических схем, активная социальная позиция в решении человеческих проблем, а также склонность скорее к социальным, чем просто к индивидуальным вопросам — все эти черты прагматизма нашли свое место в постмодернизме. Такие неопрагматики, как Ричард Рорти, стоят довольно близко к постмодернизму.

Второй философской основой постмодернизма является экзистенциализм. Такие концепции, как формула Жан-Поль Сартра «Я являюсь тем, кем я выбираю быть» подходит не только для того, чтобы укреплять релятивистскую основу постмодернизма, но также и для того, чтобы вовлекать людей в сооружение знания. А сооружение знания, как мы вскоре увидим, стоит в самой основе постмодернистской гносеологии и учебного плана.

Третьей философской точкой зрения, лежащей в основе постмодернизма, является марксистская мысль. Марксистская теория классовой борьбы и экономических формаций наполняет как теорию, так и практику постмодернизма, даже несмотря на то, что постмодернисты отвергают марксистскую схему истории (ее метаисторию). Интерес постмодернизма к вопросам классовой борьбы и экономики станет наиболее очевидным в нашем обсуждении идей Мишеля Фуко в следующем разделе и в разделе о критической педагогики в шестой главе.

Прежде чем двигаться далее от философских корней постмодернизма, необходимо отметить, что данное движение не принимает бихевиоризм (см. главу 6) с его научной объективностью и его технологическим подходом и человеческой инженерией. Постмодернизм отвергает также главным образом позитивистские и объективные позиции философского анализа (см. главу 7). С другой стороны, постмодернистские теоретики положительно отзываются о некоторых аналитических философах в связи с их неравнодушным отношением к языку и пониманием взаимосвязи значений языка.

Виды постмодернизма

Один из способов лучше понять постмодернизм — рассмотреть идеи некоторых его ведущих теоретиков. Этот раздел посвящен разбору того весомого вклада, который внесли в постмодернистскую теорию такие ученые, как Ричард Рорти, Жак Деррида, Жан — Франсуа Лиотард и Мишель Фуко.

Мы уже получили некоторое впечатление о Рорти в нашем обсуждении неопрагматизма в четвертой главе. Рорти стоит у истоков современной гносеологии благодаря критике того, что он рассматривает как ее центральную метафору — образа сознания как зеркала реальности. Рорти, как мы уже видели, отвергает этот взгляд с его пониманием истины. Для Рорти, язык и мысль могут быть инструментами для отражения наряду с опытом, но они определенно не дают нам картины реальности. Таким образом, здесь мы сталкиваемся с гносеологическим субъективизмом. Человек может иметь мнения, но не истину. В результате, люди могут и должны поддерживать философскую беседу, даже несмотря на то, что они не способны объективно обосновать свои взгляды.[69]

Этот субъективизм Рорти свойствен также и для работы Деррида. Деррида подверг нападкам то, что он называет «логоцентризмом» Западного общества. Как видит это он, центральная задача философии состоит в понимании логоса или центрального контролирующего разумного принципа вселенной. К сожалению, философы потерпели поражение в этой попытке, потому что они соприкасались скорее не с самой реальностью, а с языком, который, как они думали, представляет эту реальность. Таким образом, все, что они на самом деле имеют — это их сочинения или тексты, а не понимание объективной реальности.

Проблема состоит в том, что и автор, и читатели привносят в текст значения, берущие начало в неповторимом личном опыте. Таким образом, то, что они получают, когда читают текст, является не объективным мнением или даже тем, что, возможно, имел в виду автор, а их собственной интерпретацией, основанной главным образом на бессознательных установках.

То, что необходимо сделать, предполагает Деррида, — это «деконструировать» тексты путем раскрытия этих установок, выраженных такими вещами, как выбор слов, сокрытие смысла в игре слов и т.д. Когда люди раскрывают тексты, они видят, что западная философская позиция тиранизирует, пресекает, исключает или отбрасывает другие позиции.

Деррида отмечает, что вместо того, чтобы просто ограничиваться доминирующей позицией, людям следует стремиться к разнообразию. Это дало поддержку некоторым небольшим группам и феминистам, соединив их с деконструкционалистами в борьбе за равные права.[70]

Третье течение постмодернизма основывается на работе Мишеля Фуко. Фуко исследовал скрытые значения языка. Он предположил, что Западное общество на протяжении веков ошибочно верило, что существует объективное знание, которое ожидает часа своего открытым, что это знание является бесценным и приносит пользу скорее всем людям, нежели просто отдельным классам.

Фуко отклоняет каждую из этих позиций и вводит четвертый тезис, согласно которому социальный аспект знания состоит в том, что его создают те, кто стремится узаконить свою власть, и это знание, исходящее от властей, используется с целью контролировать и подчинять других людей и народы. В такой работе, как «Археология знания»[71] Фуко доказывает концепции, в соответствии с которой безумие есть скорее часть языка, нежели факт, необходимо присущий жизни. Эти языковые формы развиваются