в Гетто и лично объяснить ему, в чем он не прав. Это ясно?

— Чего же не ясно, — тоскливо пробормотал Михель.

Мы выстроились в очередь и сдали все, что нам успели выдать утром. Я вылила немного воды из термоса на руки и кое-как умылась. Надеюсь, Эме сообразила набрать воду в бутылки, иначе ходить мне грязной еще неизвестно сколько.

— Куда ты сейчас? — спросил Ди, когда мы шли к остановке.

Михель встретил каких-то приятелей и теперь радостно болтал с ними — кажется, он все же умудрился что-то прикарманить. Впереди к своим автобусам тянулась мрачная колонна заключенных в оранжевых комбинезонах.

— В Норт-бар, — машинально ответила я.

— А он открыт? Я слышал, в Гетто сегодня вообще ничего не работает.

— Закрыт, — подтвердила я. — Но у меня там работает подруга. Надеюсь, мне в честь этого нальют. А ты?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Может, схожу к своим, посмотрю, не нужна ли помощь.

Мы подошли к тюремным автобусам, и я резко затормозила.

— Стой, стой, — схватила я Ди за руку. — Это же Аша!

Я могла ошибиться, но, кажется, среди заключенных только что мелькнуло знакомое лицо. Я напряженно всматривалась в людей, поднимающихся по ступеням автобусов.

— Кто это — Аша?

— Знакомая. Мы встретились в как-то в Сити.

— Ты работала в Сити? И у тебя там есть знакомые?

Я впервые увидела в его глазах интерес к своей персоне.

— Это звучит лучше, чем есть на самом деле, — ответила я, все еще не сводя глаз с автобусов.

Наверное, мне все-таки показалось.

— Так, значит, бар? А если я приду с тобой, мне что-нибудь дадут? — спросил Ди.

— Разве что леща, — честно ответила я.

— А я все же попытаюсь, — ухмыльнулся Ди.

— Ладно, идем. Если Георге в хорошем настроении, он нас не выгонит.

Настроение Георге было неплохим. Кондиционер был выключен, зато бодро тарахтел генератор и весело помаргивала тусклая лампочка аварийного освещения на стене. В баре уже были Эме, бармен по имени Лекс, сам Георге и какой-то приятель Лекса. Пьяная Эме, сидя на барной стойке с кружкой пива в руке, как раз орала на него:

— Это полное дерьмо! Когда у тебя за домом свалка размером с Бельгию, ты не должен просто с этим смириться!

— Да какая нахрен разница, — вяло отбивался парень, — свалка или не свалка, если и под ней еще в позату войну все было загажено. Там до сих пор что-то радиоактивное ржавеет.

— Ты должен требовать, чтобы на улицах стояли фильтры, и чтоб регулируемый климат, как в Сити, ясно?.. Привет, Рета, — отвлекалась Эме. — А это еще кто?

— Это Ди, — представила я. — Мы сегодня вместе работали.

Ди с собеседником Эме обменялись рукопожатиями, будто старые знакомые. Впрочем, может, они и впрямь были знакомы.

— Ты тоже считаешь, что свалка должна остаться на месте? — грозно спросила его Эме.

— Нет, — спокойно ответил Ди. — Полагаю, мы все должны собраться, погрузить мусор в автобусы и отвезти в Сити. Протаранить шлагбаум и высыпать все прямо перед администрацией. И сказать им, мол, ребята, мы же с вами почти семья, наша свалка — ваша свалка.

— Вот, — подняла палец Эме, снова обернувшись к приятелю Лекса. — За это я ему налью.

— Но не очень много! — подал голос Георге откуда-то из зала.

— Я заплачу, — крикнул ему Ди.

— Тогда ладно, — согласился Георге, выруливая к стойке на своей коляске.

Эме слезла с барной стойки и выдала нам с Ди по бутылке пива. Мы отошли подальше, чтоб не попасть ей под горячую руку. Я уже поняла, что мне придется остаться тут до конца, потому что сама Эме до дома не дойдет, а значит, можно умеренно напиться. Честное слово, мне это не помешает.

Ди улыбнулся и поднял свой бокал с пивом.

— Давай за удачный разбор завалов, — сказал он.

— Давай, — кивнула я, и мы выпили.

— Надеюсь, я правильно ответил на вопрос про свалку и твоя подруга не подсыпала нам отравы.

— Эме не всегда такая. Хотя нет, кого я обманываю. Всегда. Но на самом деле она добрая.

Мы обернулись и посмотрели на Эме. Как раз в этот момент она взмахнула рукой с зажатым в ней стаканом, и жидкость выплеснулась в лицо ее собеседнику.

— Черт, Эме! — заорал тот.

— Сам виноват! — рявкнула она в ответ.

— Теперь я вижу, — кивнул Ди, пряча улыбку. — Ее надо познакомить с моим соседом. Он любит рассказывать, что все слухи про свалку распускают намеренно, чтобы отвлечь от более важных проблем, вроде экспериментов, которые правительство ставит над людьми.

— Он один из этих психов, которые говорят, что привики от Вентра останавливают развитие интеллекта у детей в Гетто?

— Нет, — покачал головой Ди. — Он считает, что в больнице под видом испытания лекарств людям вводят мутагены, которые меняют их тела, чтобы те вырабатывали какое-то вещество, забыл название… Короче, потом это вещество выделяют из их тел и продают высокопоставленным политикам и бизнесменам.

— Чтобы что?

— Чтобы они не старели.

— Но ведь они стареют? — неуверенно произнесла я.

Я не интересовалась политикой, но навскидку не смогла вспомнить никого, кто оставался бы подозрительно молодым.

— То-то и оно, — сказал Ди. — Впрочем, уверен, и этому есть какое-то объяснение.

— Например, грим, — кивнула я.

— Например, — согласился Ди.

— А при чем тут свалка?

— Лучше спроси, при чем тут остановившееся развитие интеллекта.

Некоторое время мы сидели молча, потом я не выдержала.

— Поскольку нам повезло найти открытый бар посреди этого хаоса, уйдем мы отсюда не скоро. Так что надо придумать новую тему для разговора. Например, чем ты вообще-то занимаешься.

— Вообще-то я работал на стройке, — сказал Ди. — В Промзоне строил литейный цех. Надеюсь, он не рухнул, было бы обидно.

— Действительно, — согласилась я. — С другой стороны, ты сможешь снова начать его строить.

— Слава землетрясению, — он сделал большой глоток.

В бутылке уже осталась только половина, и Ди мне все больше нравился. Если бы тут был Коди, он бы сказал: «Давай, сестренка, не теряйся. Он не Нико, но Нико больше нет. Ты не можешь похоронить себя в восемнадцать лет из-за парня, с которым даже не целовалась».

Но Коди здесь не было. Так что, когда Ди спросил, чем я сама занята, я решительно ответила:

— До недавнего времени сидела в тюрьме.

— А я думал, ты работала в Сити, — Ди и бровью не повел.

— Неа. Ездила туда однажды, вроде как на собеседование, но это оказался такой прикол, никакой работы там не было. Так что с землетрясением мне повезло. Теперь долго будет чем заняться. Ну и еще я учусь в заочной школе.