первой девушки, но ничего выдающегося там не было. Так же, как и во второй, и в третьей. Они были почти одинаковыми, совершенно обычными, не считая своей привлекательности, коим славился лесной народец. И, когда Шуя отошел от последней, то разочарованно посмотрел на своего наставника.

— Что же, — в голосе Кама чувствовалась досада — еще одна деревня оказалась непригодной. — Раз так, то мы пойдем дальше на поиски.

Но не успели они и шагу сделать, как еще три девицы прибежали на поляну. Раскрасневшиеся от быстрого бега, они поставили полные корзины малины на землю, и встали к своим семьям, удивленно рассматривая столпившееся сборище.

— Что происходит, отец? — раздался тоненький голосок одной из прибывших. Это оказалась дочь старейшины, очень на него похожая. Она всматривалась в суровое лицо отца, ища признаки беспокойства, но таковых не обнаружила.

— Плохие вести пришли извне, Мира, — тихо ответил он ей, отмахнувшись. — Встань с подругами к девушкам и делай все, что скажет Кам.

Девушка испуганно посмотрела на шамана, а потом на своих подруг, которые были удивлены не меньше, чем она сама. Но, следуя приказу отца, она встала к остальным, все еще не до конца понимая, что происходит.

— Шуя, — требовательно произнес черноволосый мужчина с двумя косичками. Парень устало вздохнул, но без возражений подошел к трём девушкам. Первая на очередь встала Людмила — бойкая девица, чей буйный характер известен на всю деревню. Её энергия плясала и извивалась под его ладонями бурным потоком. Парень простоял возле нее с закрытыми глазами не больше трех секунд, но потом мотнул головой и подошел к самой младшей, которой было всего двенадцать, и она только-только перестала казаться ребенком.

Но и рядом с ней он простоял не так долго. Парень подошел к последней и остановился, также закрывая глаза и сосредотачиваясь на чем-то своем. Это позволило девушке рассмотреть его без стеснения. Юноша не был похож на парней их деревни — их могучие тела едва ли умещались в дверной проход. Она легко заметила выступающие ключицы из выреза туники, а желваки на его скулах выступали особенно четко из-за напряжения. Тут он резко открыл глаза, отчего Мира вздрогнула и поспешила опустить взгляд, как того требовали устои. Но внезапно к её лбу прислонилась рука — теплая и мозолистая, и странное тепло волной прошлось по телу.

— Это она, — объявил парень, внимательно рассматривая девушку. Она выглядела испуганно и намного младше своего возраста, вся скукожено сжалась, посматривая на него удивлённо.

— Ты ошибся, — в середину вышел старейшина. — Она не та, кто вам нужен. Проверь ты, Кам.

Шаман посмотрел на избранную, а потом на Шую, встречая взгляд полный уверенности.

— Я доверяю своему приемнику, но если ты так хочешь, я проверю сам.

Сдерживая себя, чтобы не закатить глаза, Шуя уступил место наставнику. Ах, как было бы хорошо, если б ему позволили заговорить людской страх. Куда проще и быстрее, чем доказывать свою правоту запуганным упрямцам. Кам прикоснулся к Мирославе одним крючковатым пальцем, немного грубо, но твердо, будто делал это уже сотни раз. Что-то, произнося одними губами, он провел прямую линию ото лба девушки до губ, а после произнес:

— Ошибки быть не может. Твоя дочь избрана, тебе стоит гордиться, Михай.

Но мужчина не выглядел гордым, скорее гневно-озабоченным.

— У нее свадьба через месяц. Кто её без косы возьмет?

— Это всего лишь волосы. Они отрастут.

Пока развязывался спор между Камом и старейшиной, Мира подошла к Шуе и легонько потрепала его за рукав кофты, привлекая внимание. Тот удивленно на неё посмотрел.

— Что происходит? — шепотом спросила она, оглядываясь по сторонам, надеясь, что её не накажут за разговор с чужаком.

— По окрестностям ходит Берендей. Мы собираемся убить его, но без посторонней помощи не справимся. Нам нужны твои волосы, чтобы сплести тетиву для лука. С помощью него мы убьём зверя.

— Он очень опасен?

— Очень.

— Тогда… я согласна, — без промедления согласилась Мира, вставая напротив будущего шамана, с непривычной для неё смелости, смотря ему в глаза. Он усмехнулся — под покровом домашней девочки, скрывается стальной стержень.

— Осталось сказать об этом твоему отцу.

Мира задумалась о вспыльчивости отца и скорой свадьбе, возможно жених передумает, увидя её без косы. Её нареченный стоял один, сжимая кулаки, смотря на гостей с неприязнью. Со стороны он был похож на косматого, озлобленного пса. Такое сравнение развеселило девушку и придало уверенности. Кивнув Шуе, она подошла к отцу.

— Я согласна.

Михай обернулся, не скрывая удивления. Несколько женщин ахнули, прикрывая рот рукой. Не каждый одобрит её решение, но каждый знает, что на кону жизнь целой деревни.

— Ты уверена? — это не был голос отца, скорее вождя, спрашивающего война о его решении.

— Я Мирослава Миклушина, правнучка Настасьи Миклушиной. Своей кровью я обязана защитить эти земли, этих людей, как завещали наши праотцы.

Мужчина закрыл глаза, чувствуя, что до этого утра ошибочно считал свою дочь ребенком. Эти слова достойные его преемника, который встанет на его место и направит людей.

Преемника, но не женщины. И как только она умудрилась запомнить его речь с прошлого совета?

— Да будет так, — ответил он и повернулся к Каму, хранившего молчание до этой минуты. — Делайте свое дело.

Шуя глубоко вздохнул, радуясь, что разговор обошелся без кровопролития и без взмахов кулаков. Он, конечно, быстрый, но выбраться из деревни, где каждый мужчина больше него в два раза, даже ему не по силу. Тем более, что он бы не оставил наставника.

Холодная рукоять клинка приятно холодила кожу. Мирослава спокойно подошла к нему, хотя он, конечно же, заметил, как заалели девичьи щеки. Она хотела казаться храброй перед своими соселенцами, особенно перед отцом и женихом. Все же, характер у неё есть, хоть тот и был подавлен кучей ненужных правил.

Он поднес нож к основанию косы и остановился. Даже ему жалко уничтожать такую красоту — волосы были не только длинными, но и очень густыми, и имели такой приятный оттенок переспелый ржи. Он даже вспомнил желтые пески пустыни, напоминавшие ему о долгих странствиях в караване.

— Режь, а не разглядывай, — послышалось от нее, и он тут же сделал первый надрез, потом еще несколько сильных, пока толстая коса не оказалась у него в ладонях. Девушка прикоснулась рукой к коротким прядкам, с некой грустью запуская пальцы в волосы, чувствуя непривычную легкость.

Шуя кивнул ей, наверное, в качестве некоторой благодарности за её жертву и пошел к Каму, протягивая ему золотистую косу. Тот подхватил её твердой рукой, бережно сворачивая в небольшой мешочек.

— Твоя дочь спасет