* * *

Керах совершал поздний обход поместья, чтобы убедиться, что всё пребывает в идеальном порядке. Господин являлся, когда ему было угодно, – это знали все, кто работал здесь. Ни для кого в доме уже не были неожиданностью ни его внезапные появления, ни приходы высочайшей гостьи.

Так и сегодня. Когда управляющий прошёл в покои хозяина, чтобы убедиться в чистоте льняных покрывал, и увидел тёмную фигуру, склонившуюся над столом, он не вздрогнул, а лишь с поклоном спросил:

– Что будет угодно, господин?

– Доброй ночи, Керах, – приветливо отозвался хозяин. – Не буди других – я здесь, чтобы оставить вот эти записи для нашей госпожи.

– Я передам, – управляющий чинно склонил голову. – Когда нам готовиться к твоему возвращению, если мне позволено узнать?

– Здесь и так всегда всё для меня готово, – отмахнулся Колдун, и в его голосе слышалась улыбка. – Ваша служба безупречна. Ну а когда вернусь – не знаю. Отправляюсь на охоту, – заговорщически добавил он.

Керах никогда не задавал лишних вопросов – за то его и ценили.

– Пусть Боги даруют тебе всю необходимую удачу, господин.

– Благодарю… Удача не помешает мне. А теперь иди спать и ни о чём не тревожься.

Управляющий чуть поклонился и тихо притворил за собой дверь.

* * *

Разговор проходил в кабинете Владыки, хотя сам Император и отсутствовал. Но именно здесь обстановка была подходящей для такого рода обсуждений: всё напоминало, что беседа идёт не между родственниками, но между царицей, Великим Управителем и сыном Императора.

Амахисат расположилась в кресле Секенэфа, у стола, инкрустированного лазуритом с золотыми прожилками. Сколько обсуждений и споров видел этот стол… несколько раз даже приходилось реставрировать. Нрав Секенэфа был гораздо круче, чем многие привыкли думать, – кому, как не его брату, это знать.

Хатепер сидел рядом, раскладывая перед царицей письменные отчёты из Лебайи, которых касался тот или иной момент разговора. Всё это уже было по несколько раз прочтено и обсуждено, но детали разговора достраивали общую картину.

Волнение Ренэфа, стоявшего от них в нескольких шагах, Хатепер подмечал лишь потому, что хорошо знал племянника. Если смотреть со стороны, царевич держался с хладнокровным достоинством, излагал всё по-военному чётко, не путаясь в деталях. Теперь, когда отпала необходимость скрывать историю с покушением, не было нужды и смешивать факты. В приукрашивании и сокрытии правды царевич никогда не был хорош.

Письмо с подробностями расследования от Арфена, сына Иория, – градоправителя Митракиса, – доставленное леди Тессадаиль Нидаэ, Хатепер и Амахисат изучили так, что могли бы процитировать даже во сне. Нынешний отчёт Ренэфа дополнил послание – блестящая память царевича сохранила все детали разговора с послом.

«Там, где Леддна допустила роковую ошибку и не восстановила справедливость для великого Императора Таур-Дуат, справедливость восстановлена Митракисом, – повторил он слова эльфеи, завершая свой рассказ о встрече. – В твою власть градоправитель Арфен передаёт нескольких людей, поправших и честь, и доверие всех нас. Мы же передаём преступника нашей крови, лорда Ассаи, чей род служил Высокому Лорду Арелю…»

Остальное Хатепер мог узнать только от самих пленников. Вот у Ассаи он как раз и рассчитывал выведать то, что касалось уже его личного расследования.

Что стало с вторым письмом, о котором племянник рассказал уже в личном разговоре, дипломат спрашивать не стал, но удивился, когда Ренэф абсолютно бесстрастно выложил послание на стол. Не побоялся признать свою слабость, привёл доказательства. Письмо явно перенесло немало, но выжило, и это было само по себе удивительно.

Для стороннего взгляда в нежных строках песни не было ничего преступного, но для самого царевича эти слова играли определённую роль. После их ночного разговора Хатепер понимал больше, чем прежде.

А завершалось послание строками, содержавшими недвусмысленную угрозу:

«Ты прекрасен, как молодой бог, и силён, как пустынный лев. Но ты не бессмертен, господин мой. Оставь мысли о завоевании Лебайи, иначе она станет твоим крахом и твоей погибелью. Возвращайся домой, тот, кого прозвали Сыном Солнца».

И даже теперь, как ни бесстрастно держался Ренэф, от Хатепера не укрылось, как племянник стиснул зубы от гнева. Ко многому можно было подготовить воина, но как подготовить юное сердце к разочарованию? К тому, что война никогда не ведётся только лишь силой оружия, в открытую? Смесь из зарождавшихся нежных чувств, из ярости, из ненависти и несправедливости – да, несостоявшаяся убийца царевича Эмхет использовала этот хлыст умело и подстегнула Ренэфа к фатальному поступку, как и было задумано. Но сам Ренэф и так понимал последствия – обсуждать смысла не имело. Даже Император не мог бы покарать юношу сильнее, чем тот уже карал сам себя.

Важнее было понять, кто именно стоял за Мисрой. Кто передал ей «Пьянящий вздох», исконное эльфийское оружие, теперь уже запрещённое?

Клан Нидаэ верно служил Высокому Роду Тиири. Верить в предательство Тессадаиль – той самой Тессадаиль, к которой младший сын Ллаэрвин питал нежные чувства вопреки разнице в их положении, – Хатеперу не хотелось. Но теперь можно было ожидать всего, если уж даже Ассаи сыграли ключевую роль в падении Арелей. Подложила ли послание Мисры Тесс, или это сделал сам градоправитель Арфен, союзник эльфов? Знать бы ещё, какой из всех эльфийских фракций он приходится союзником… Ренэф говорил, что Тессадаиль о втором письме вроде бы не знала, но эльфам не доверял. Сам же Хатепер колебался, надеялся, что разговор с Ассаи прольёт на события ещё хоть немного света.

Амахисат слушала и задавала вопросы со своей привычной холодной сдержанностью. Но и её Хатепер знал достаточно давно, чтобы понимать: царицу буквально трясло от ярости. Она готова была перевернуть весь Данваэннон, чтобы найти того, кто стоял за покушением на её сына. Но эта Мисра находилась под защитой своих покровителей. А Хатепер ожидал, что покровители не преминут изящно избавиться от неё, как только она доиграет свою роль до конца. Возможно даже, роль уже была сыграна, и девушку похоронили там же, в скалистых холмах Лебайи. С другой стороны, она ведь была прекрасным оружием – на подготовку подобных ей уходило немало времени и сил. Может, и пощадили её для новых миссий… но где пощадили эльфы, там не пощадит царица Таур-Дуат. А в том, что Амахисат привлекла к делу всех своих осведомителей, Хатепер не сомневался ни на миг. И собирался помочь в этом уже своими ресурсами.

Тишину нарушал только шелест листов бумажного тростника, когда старшие рэмеи перекладывали письма и молча указывали друг другу на какие-то строки. Ренэф задумчиво наблюдал, с необычным для него терпением ожидая, когда царица и Великий Управитель зададут следующие