на бейдже. И Филипп благородно исполнит самое заветное ее желание. Он покажет ей Либерею – давно спрятанную от глаз верхнего мира библиотеку, расположенную прямо под той, где Варя так любила проводить свои исследования.

А потом…

– Варя, правильно? – мягко поинтересовался он, занося маркер над бумажным стаканом. – Часто вижу вас здесь.

– Да, – она даже поперхнулась слюной от неожиданности, – я…

… А потом толстые стебли плюща окутают ее тело. Ее и других, преподнесенных адептами в конце урожайного сезона. Подземный город вытянет остатки их жизненных соков и начнет новый цикл. Кри́пта будет процветать, волшба будет струиться по венам его обитателей. И Москва не потеряет свой фундамент.

А Филипп… Филипп обретет настоящую личину. Ту, что останется с ним до конца его дней.

– Очень люблю кофе, – смущенно сказала она.

Варя так хотела раствориться в этом городе, так хотела стать его частью…

– Я – Филипп, – представился он, хотя это и было совершенно ненужно.

И она станет. Будет покоиться в его корнях. Вечность. Даря ему силы и процветание. Как и многие-многие до нее.

И многие после.

– У меня скоро смена закончится, – нарочито неловко произнес он. – Может… немного погуляем?

Ее глаза широко распахнулись, а щеки медленно принялись наливаться румянцем. Он так шел Варваре. Ее невозможно красивому лицу.

«Моему», – подумал Филипп.

– Д-да? – едва слышно сказала она. – В смысле… не против.

И Филипп улыбнулся, наклоняя голову набок и окидывая ее оценивающим взглядом. В точности как делал мальчишка-бариста, изучая то одну, то другую свою посетительницу.

– Отлично.

Она была рождена для него. Она подходила лучше всех остальных. Она сможет сделать это – подарить ему лицо, личность. Навсегда.

Филипп нагнулся и задвинул подальше под прилавок фарфоровую кукольную маску.

Ему было совсем не жаль с ней расставаться.

Евгения Сафонова

Обратная сторона

Бежим молча, не сбивая дыхания. Мимо летит вечерний город – артерия Садового кольца, сосуды арбатских переулков. Дыхание июньского ветра бьет по лицу; вскоре и туберкулезный выхлоп пропадает, будто и не было его. Всегда удивлялась, как в одном и том же городе уживаются две Москвы: задыхающаяся в дыму и смоге, ослепленная неоном столица нынешняя – и зеленая, купающаяся в тишине маленьких дворов столица прошлого.

Леонид гончей несется по следу; и не скажешь, что под бинтами на пол-лица скрыты свежие раны. Мы с напарником не отстаем, но в очередном дворе Проводник застывает на месте, сплюнув:

– Ушел, тварь!

Оглянувшись на детей на детской площадке, которые открыв рот глядят на забинтованного мужчину, катану на моем поясе и револьвер в Пашкиной опущенной руке, Леонид ведет нас в арочную подворотню.

– Я чувствую чьего-то Хранителя. – Он складывает ладони в молитвенном жесте. – Спросим у него.

Дух проявляется из воздуха перламутровым мерцанием, радужным абрисом человеческих очертаний. Леонид не успевает разомкнуть губы, когда я произношу:

– Здесь был человек. Где он?

За связь с духами всегда отвечает Проводник, не Бойцы. Но это мое дело, и найти бежавшего обязана я. Ради него.

Ради себя самой.

Прозрачная конечность – рука, или крыло, или щупальце, мы всегда предпочитали не думать – безмолвно указывает направление.

Я осознаю, куда именно он бежит, и холод от пальцев, никак не желавших согреваться в погожий летний день, ползет по рукам, по спине, бьет в ноги и в сердце.

– Он что, домой направляется? – тихо произносит Пашка.

– Похоже, – цедит Леонид. В не скрытом повязкой глазу светится зеленый лед. – Быстрее, пока он не прикончил еще кого-нибудь.

Поклонившись в знак благодарности, мы продолжаем погоню; едва касаясь подошвами кроссовок нагретого асфальта, я матерю про себя Управление, духов, Леонида и работу, которая привела меня в этот день, в этот сучий момент.

Думала ли я четыре года назад, что все так обернется.

* * *

– … это точно не шутка?

– Я абсолютно серьезен, – сухо подтвердил Леонид Михайлович. Фамилии Веселый соответствовали рыжая шевелюра и пышные усы, но никак не колючий зеленый взгляд. – Василиса, вы – то, что нам нужно. Редкая природная одаренность и психологическая совместимость с должностью. Обучение вам еще предстоит закончить, но работать уже можете.

Я цеплялась за свою чашку, словно капучино мог мне чем-то помочь:

– Нет, мама всегда говорила, что мои носки ворует барабашка, но…

– В это трудно поверить, согласен. Однако я уверен, что вы поверите.

Я посмотрела на прислоненный к стене черный футляр с иайто[2].

Когда в четырнадцать я записывалась на занятия Катори Синто-рю[3] в центре исторического фехтования рядом с домом, мною двигали исключительно любовь к фэнтези, Японии и аниме. Мне нравилась японская культура, мне нравилась красота танца с мечом. Выяснилось, что у меня есть некоторые располагающие к этому занятию данные, так что довольно скоро единственная девочка сравнялась в мастерстве с окружающими ее взрослыми дяденьками.

Кончив школу год назад, я поступила в ИСАА[4], одновременно готовясь к получению первого кю[5], золотой полоски на своем коричневом поясе и перспективы скорого экзамена на первый дан[6]. А сегодня после этого самого экзамена один из администраторов центра, учтивый Леонид, всегда при встрече интересовавшийся моими успехами, неожиданно пригласил меня выпить кофе.

Соглашаясь на это предложение, я и представить не могла, чем оно вызвано.

– И как я знакомым объясню, что такое «боевая спецгруппа Московского Подразделения Управления по Потусторонним Делам»? – хмуро спросила я, поверх плеча Леонида глядя на тополиную аллею за окном. Солнце расцвечивало золотом пух, бьющийся в окно, как мошкара.

– Ваша должность, зарплата и рабочее удостоверение будут вполне официальными, но для всего мира вы будете тренером в элитном спортивном центре. К слову, к должности прилагаются двухнедельные стажировки в Японии дважды в год. Работа легко совместима с учебой и тренировками. Вы не откажетесь от мысли стремиться к менкё кайден [7]? – произнес собеседник с легким нажимом. – Обычно мы рассматриваем кандидатуры лиц, достигших двадцати одного года, но один из наших отрядов недавно полностью уничтожили, так что мы остро нуждаемся в свежей крови. Фигурально выражаясь. А поскольку вы все же совершеннолетняя…

Информация почему-то не слишком меня напугала. Хотя, по-хорошему, должна была.

Позже я поняла, что это служило еще одним испытанием.

– И почему вы присматриваете своих работников здесь? Не проще ли обратиться в… другие организации? Спецназ какой-нибудь…

– Мы предпочитаем взращивать свои отряды спецназа, а не одалживать чужие. К тому же в нашем деле надо верить в то, что видишь. Многие люди в ответ на мое предложение покрутят пальцем у виска.