— Опозоришь меня перед отцом, — веско заявила я, — проведёшь весь вечер с мамой. И, поверь, если она узнает, где мы были (а она узнает, не сомневайся), все её прежние придирки покажутся тебе лаской.

— Кири, ты слишком беспокоишься! Перед тобой мастер знакомств с родителями! Папаша влюбится в меня с первого взгляда.

— И разберёт на кусочки для опытов, — закончила я. — Он учёный. Не провоцируй его на эксперименты.

Опасалась я зря: Рок не испортил знакомство в ходе вечера; он превратил его в катастрофу сразу же.

— Папаня! Папуля! Папочка! Или лучше звать тебя папик? — он кинулся обниматься, едва не сбив с ног мужчину в строго, до самого ворота, застёгнутом сюртуке.

— Наслышан о новостях в твоей жизни, — не делая попыток ни вырваться, ни ответить на объятия, ровно сообщил папа. — Но не думал, что придётся взаимодействовать с ними столь тесно.

Я сделала реверанс, уставившись на его аккуратные начищенные ботинки:

— Здравствуй, папа. Это Рок. Он мой фамильяр. Прости, что не познакомила раньше…

Дождавшись, пока доброжелательность демона сойдёт на нет и он, наконец-то, разожмёт объятия, папа привычно поправил пенсне и заметил:

— Ничего страшного, дорогая. Я вполне мог бы обойтись и без этого.

Он медленно развернулся и двинулся на кухню, оставив дверь открытой: можете войти, если хотите.

— По-моему, он от меня в восторге! — громогласный шёпотом сообщил Рок.

Киро Лаин никогда не любил изысков. Мог забыть про ужин, провести полдня в мокрых сапогах, потому что ходил на болото искать фейри и слишком сильно задумался. Вот и сейчас вместо трапезы кухонный стол занимали толстенные книги с заложенными страницами, аккуратные стопки бумаг с перерисованными на них рунами и формулами, запас чистых листов да здоровенная бутыль с водой.

— Как твоя работа? — я присела на краешек стула, стараясь не скинуть случайно на пол какой-нибудь результат десятка бессонных ночей.

Папа странно пристально посмотрел на меня и обронил лаконичное:

— Продвигается.

Рок без обиняков устроился на самом большом и удобном стуле, благо, не додумавшись закинуть ноги на стол, а то несдобровать бы нам обоим. Папа пригладил волосы, вновь поправил пенсне и сел на соседний, слегка шатающийся и явно не предназначенный для хозяина дома.

— Ты заглянула познакомить меня со своим… другом? — две глубокие продольные морщинки на лбу лучше всяких слов сообщили, что папа не рад ни другу, ни знакомству.

— Чем не повод? — самодовольно хмыкнул Рок.

Пришлось срочно перетягивать внимание на себя:

— Вообще-то мы принесли учебник.

Книга недовольно фыркнула: она не горела желанием возвращаться в пыльную библиотеку, где подобных ей сотни, а сахара на всех не хватает.

Папа посмотрел на меня ещё более пристально. Снял и протёр рукавом пенсне, вернул на место и глянул уже иначе — оценивающе.

— Хочешь сказать, уже всё прочитала и освоила?

Я замялась, но на помощь нежданно явился фамильяр:

— Триста вообще талантливая ученица, — подмигнул он, — можете спросить у её соседки.

— Неужели? — папа склонил голову и придвинул поближе бутыль с водой. — Не ожидал, не ожидал. То есть, дорогая, если я попрошу, например, поднять этот сосуд в воздух, ты справишься?

Я исподлобья укоризненно уставилась на демона: ну зачем он влез? Я и так была вечным папиным разочарованием, как ни старалась, не могла придумать ни одной весёлой игры, что заинтересовала бы его.

— Она и не такое может, — кивнул Рок. — Сам видел. И огребал, — он размял плечо, которым не так давно впечатался в стену по моей милости, — тоже сам.

— Очень любопытно, — папа подался вперёд, опустил подбородок на сцепленные пальцы и кивнул на бутыль, мол, действуй.

А я задрожала. Нет, ничего сложного. Уже проделывала подобный фокус не раз: вчера Вениамин летал по комнате с такими криками, что ещё немного и в них вплелись бы явственные человеческие ругательства.

Но колдовать перед папой?! Перед человеком, который всю жизнь был так строг к себе, что не прекращал учиться, перед человеком, который требовал идеального послушания от мелкой рыжей девчонки, не способной усидеть на месте, человека, которому не сумела угодить даже самая прекрасная женщина на свете — моя мать?

Я отрицательно качнула головой.

Папа, кажется, не удивился:

— Что так? Стесняешься, дорогая?

Было бы всё так просто.

— Я… Знаешь, мне уже пора.

— Что ж, примерно этого я и ожидал, — удовлетворённо кивнул папа, и я заторопилась ещё сильнее. В его словах не могло сквозить презрение, нет, мне показалось!

— Я вспомнила, что не выключила горелку под зельем…

— Ты её выключила, кири. А потом вернулась, проверила и выключила ещё раз, — напомнил Рок.

Я выразительно округлила глаза и с нажимом повторила:

— А я уверена, что забыла. Пойдём, Рок.

— Но я же только начал знакомиться с папаней…

— И лучше бы тебе остановиться сейчас, пока не поздно.

Папа подтвердил:

— Девочка дело говорит, хоть такое и случается нечасто.

Я сделала ещё один как можно более официальный реверанс:

— До свидания, папа. Была рада с тобой повидаться.

Конечно же, он так и не обнял меня.

— Всего хорошего, дорогая.

Книга жалобно запищала нам вслед, но тяжело опустившаяся на корешок рука заставила её мгновенно замолчать. Я стиснула зубы и остановилась у самого выхода. Не оборачиваясь, смущённо царапая ручку двери, спросила:

— Ты не собираешься зайти в гости? Уверена, мама обрадовалась бы…

— Твоя мать выразилась очень чётко, когда мы виделись в последний раз, — жёстко заметил отец, сверкнув стёклышком пенсне. — И мы оба явно пока не готовы ко встрече.

— До свидания, папа, — прошептала я ещё раз.

Бутыль на столе громко треснула и зарыдала просачивающейся водой. Киро Лаин и бровью не повёл.

Рок немного отстал.

— Знаете, я, конечно, могу ошибаться, — сказал он, — но, по-моему, вы мудак.

— И вам всего хорошего, киро фамильяр, — спокойно ответил Лаин.

Поскорее выскочив на улицу, я прислонилась спиной к нагретой заходящим солнцем стене и стояла неподвижно до тех пор, пока в зону видимости не вплыло обеспокоенное лицо Рока. Я была лаконична, прямо как отец:

— Надо выпить.

— Иногда ты генерируешь отличные идеи, кири!

Большие таверны в маленьких городах всегда пользуются спросом. Подчас их доход соразмерен только с эго хозяина. Именно такой и была наша пивнушка со скромным названием «Королевская». Правитель Моноптах, ясное дело, не только никогда не удостаивал сие заведение визитом, но даже в сам Ниволи ни разу не заезжал. Зато однажды, когда менял осенне-зимнюю резиденцию на зимне-весеннюю, задержался в полях ровно между нашим городишкой и соседним, не более крупным и не менее захолустным. С экипажа его Великолепия слетело колесо, так что, покуда слуги справлялись с недоразумением, его Самовлюблённейшество ступил на бренную землю, глубоко вдохнул и соизволил обронить «а ничего». Имел ли он в виду едва заметные на горизонте башенки наших стен, хорошую погоду или сытный обед, история умалчивает. Зато градоправители обоих городов шустро возвели на месте столпотворения памятник, назвали в честь Моноптаха пару улиц и объявили себя излюбленным местом отдыха сильных мира сего. Правда предварительно они подрались, потом подрались снова и ещё раз подрались, выясняя, к чьим землям правитель подошёл ближе.