Однако выход из этой ситуации всё же был. Чтобы получить под командование свой корабль, пусть даже вспомогательный крейсер вроде того же «Лиса», я должен стать офицером военного флота Российской империи. Не от адмиралтейства, ведь это временный состав флота во время войн, призывной.

Как я могу получить такое звание? Во всех флотах есть традиция, которая действовала также и в Российской империи, – первый из офицеров, взошедший на борт вражеского корабля при абордаже, становится его капитаном. Именно поэтому командиры кораблей рангом и мощностью выше ожидаемого трофея посылали любимчиков из офицеров или старпомов старшими в абордаж, чтобы они получили заветный капитанский патент.

Правило действовало для всех: если командир крейсера захватит миноносец, он сдаст командование крейсером и станет капитаном захваченного миноносца. Не шучу, такое несколько раз бывало во флоте Англии, разве что захвачены были шлюпы, а не миноносцы – это было время парусного флота. Но приказ не отменяли. Это происходило, когда командиры, захватывая противника, теряли свои корабли. По прибытии к своим они сдавали командование и сам корабль и ждали назначения согласно своему званию и опыту. И да, захваченный корабль оценивали и выплачивали премию, капитану больше всех.

Вот и получается, что если бы я захватил миноносец и, естественно, довёл его до наших, мне бы ВЫНУЖДЕННО дали мичмана и назначили командиром миноносца. Рожи бы кривили, но против традиций не пошли бы. А это именно то, что мне нужно. Дальше я бы развернулся и сделал себе имя ночными атаками. Однако планы были похерены японцами. Гады такие.

У меня мелькнула подленькая мыслишка остаться тут с несколькими моряками, добраться до другого порта и там захватить, что нужно. План вполне реальный, однако остальные не смогут вырваться. Наш побег быстро обнаружат, сообщив службе береговой обороны, а тут длинная череда заливов до выхода в открытые воды, и придётся до утра красться у берега. А провести судно так, чтобы его не обнаружили японцы, смогу только я: ночка-то тёмная. Нет, так подвести своих я не могу. Уходим вместе. Ничего, будет ещё и на моей улице праздник.

Мой шкипер отлично знал, что я хорошо вижу ночью (зрение такое). Поэтому последние пять месяцев у меня вахты были именно ночами. Я даже заводил «Магдалену» в порт и ставил на якорь, не дожидаясь утра у входа, как делается обычно. В некоторых местах сложная навигация, и лоцман не всегда помогает.

Так что шкипер отправил меня вперёд с тремя матросами, теми самыми, с которыми я обычно тренировался. Вооружён был только я, остальное оружие на случай преследования было у замыкающей группы, которой командовал старпом с «Магдалены».

Ночка выдалась как по заказу тёмная. Бойцы шли за мной цепочкой, никто ничего не видел вокруг, кроме меня. Михаил держался за мой ремень, остальные за Михаила, так не потеряем друг друга. Да и остальные шли плотной группой.

В город заходить не стали, я пошёл в обход, по цепочке сообщив об этом остальным. И тут мне повезло: я приметил, как из дома на окраине вышел знакомый мне офицер, из того самого инженерного батальона, и направился вглубь города. Передав винтовку Михаилу, я бегом рванул к офицеру. Я бежал на цыпочках, стараясь не шуметь, однако офицер услышал шаги и уже поворачивался, но удар в основание черепа гарантированно отправил его в мир грёз.

Я же обзавёлся ремнём с кобурой, револьвером (это был «Тип-26», шестизарядник) и неплохой саблей – жаль, не японская катана, но тоже неплохо. При офицере была планшетка, по сути офицерская сумка, внутри – чистая тетрадка, пара карандашей и пачка галет из рисовой муки. Тело офицера (как ранее и часовых в части) я положил на деревянное крыльцо ближайшего дома, чтобы не застудился на холодной земле.

Ещё на выходе с территории военной части я сообщил шкиперам о ситуации с судами в порту, и общим решением был принят план по захвату «Оки» (так называлось русское судно) и бегстве на нём в открытое море. Что дальше делать, ещё не обговаривали, потому что не факт, что это бегство удастся. Но хоть попытаемся.

Главным был наш капитан, а причина заключалась в том, что шкипер «Оки» не знал местных вод. Судно впервые прибыло сюда из Одессы, а шло в Порт-Артур, причём шло почти год. Сначала в Индию с грузом, оттуда – с грузом риса в Сан-Франциско, где почти полгода стояло на ремонте, оттуда по заявке Тихоокеанского флота с грузом направилось в Порт-Артур, доставляло какие-то детали для сухого дока. Проходя мимо Японии, было задержано лёгким бронепалубным крейсером. Пока три дня в амбаре сидели, всё обговорить успели, так что в курсе дел.

На берегу было несколько десятков лодок, вёсла нашлись только к четырём. Но не страшно, под тихий мат (трое в воду свалились) загрузились все, три лодки взяли на буксир. На передовой двигался я, остальные следом. Тут уже было светлее, хоть силуэты рассмотреть можно. Было видно, что судно загружено под самую грузовую марку, о чём я тихо шепнул шкиперу рядом с собой. На воде звуки далеко разносятся, так что только шептать можно.

На палубе я никого не увидел, однако и трап за борт спущен не был. Мы дали остальным сигнал, чтобы ожидали чуть в стороне, а сами обошли судно по кругу. Нет, даже верёвка за борт не свешивалась, а он был высокий.

Что сделали парни? После того, как лесенка у нас не получилась (лодка отходила от борта), двое просто взяли меня и закинули наверх, прямо до лееров, в которые я и вцепился, чуть шумнув при этом ножнами сабли. (Отдавать это оружие шкиперу я не собирался – личный трофей. Да он и не претендовал.)

Подтянувшись, я мягко ступил на палубу и осмотрелся. Было пусто, горели только два стояночных огня, в их пятна света я входить не собирался. Аккуратно ступая, я сделал несколько шагов и перевалил через борт верёвочный трап, заготовленный японцами, проверив, хорошо ли он закреплён.

Пока подходили остальные лодки и люди поднимались на борт, я сбегал в рубку, где обнаружил сонного вахтенного. Вырубил и его, и того, что у котлов был, сюда как раз спускались наши кочегары и судовые механики. Японцев на борту оказалось всего семь: двое вахтенных и пятерых взяли в койках. Всех их связали и отправили в пустое помещение под охраной одного из матросов. Оружие – револьвер – было только у одного японца, старшего, и оно отошло шкиперу «Магдалены».

Шкиперы меня удивили. Я в недоумении наблюдал, как они внимательно ощупывают японские лодки, а потом кран-балкой поднимают их на палубу. Решили к рукам прибрать. Трофеи есть трофеи, даже такие.

Людей у нас был переизбыток, шкиперы командовали. Пока тихо, видимо побег ещё не обнаружили. Мы стали поднимать пары, на что потребовалось около получаса, а после, подняв оба якоря и погасив стояночные огни, сдвинулись с места. Рулевой стоял за штурвалом, а я – снаружи, сообщал, где идём. Штурманского инструмента и навигационных карт на судне не было, всё вынесли, так что штурманы были без дела, но я отлично помнил эти воды и шёл по памяти. Ох и тяжёлая работа предстоит нам с рулевым.

На борту стояло полное затемнение, за этим следили двенадцать матросов и боцман, поэтому сначала шли на пяти узлах, прокравшись в стороне от сторожевого судна, а потом – на девяти. Выше нельзя: искры из трубы видно.