— Значит, есть доказательства его вины! Доказательства, которые я смогу показать маме. Но где искать?

Мэри постукивает пальцем по подбородку.

— На острове, разумеется. Перевозить тела в другое место слишком рискованно.

— Здесь есть кладбище? — спрашиваю я.

— Да, крошечное. Но оно временное, и к тому же было бы довольно опрометчиво закапывать там тела, правда ведь?

Я киваю и, сглотнув комок в горле, набираюсь храбрости спросить:

— А что, если он сбросил их в океан?

Мэри пару секунд обдумывает мою версию.

— Но тогда бы с приливом скелеты вынесло на берег.

Я неуверенно пожимаю плечами и едва не ляпаю, что это ее обвиняют в чужих смертях, а не меня, но чувство самосохранения срабатывает, и я вовремя прикусываю язык.

— Ты знаешь о катастрофе «Слокама»? — спрашивает Мэри. — Ты совсем маленькая была, когда это случилось, да и меня сюда еще не отправили, но говорят, что останки утопших до сих пор выносит приливом на берег Норт-Бразера.

В голове у меня мелькают картинки — всполохи пламени, черный дым, — и я пытаюсь отогнать непрошеное трагическое воспоминание.

— Да, я знаю про «Слокам». Но если не в океане, то где? Что бы мой отчим сделал с телами?

Мы замолкаем. Размышляем. Царапка вытягивает передние лапы, выпуская грязно-желтые когти. Неожиданно Мэри выпрямляет спину. В ту же секунду я вспоминаю огромные ящики с лабораторным оборудованием, привязанные к паромной палубе рядом с нашим багажом.

— Лаборатория! — одновременно восклицаем мы.

— Зачем прекращать опыты после смерти подопытных? — говорит Мэри. Глаза у нее зловеще блестят.

Я медленно вдыхаю, успокаивая себя.

— Так вы думаете, что мой отчим проводит опыты в лаборатории…

— Я не думаю, я знаю. Все это знают.

— …на мертвых медсестрах?

— Вполне возможно, — отвечает Мэри. — Легко замести следы. И так же легко найти массу убедительных оснований их исчезновения: новая работа, замужество, долгий отпуск! А потом несколько бесед с полицейскими, и с доктора Блэкрика будут сняты все подозрения.

Пытаясь дышать ровно, я отвожу взгляд.

— Если… если он проводит опыты в лаборатории на… т-трупах… — все мои силы уходят на то, чтобы устоять на ногах, — значит, там и надо искать доказательства. — Полная решимости, я поднимаю взгляд. — Туда я и пойду.

Глава 16

Метель ненадолго утихает, и я решаюсь покинуть домик Мэри. Царапка бросается за мной следом. Когда мы доходим до пирсов, снег снова начинает валить сильнее, но, к счастью, здесь наша прогулка и заканчивается. У меня за спиной вдруг раздается автомобильный гудок, и от неожиданности я подскакиваю; оборачиваюсь и вижу Фрэнка — он машет мне из машины. Все-таки меня отправились искать.

Я делаю шаг к автомобилю, но останавливаюсь и смотрю на кота. Он сидит неподалеку, весь съежившийся и оттого совсем маленький, и дрожит от холода. Его усы, торчащие во все стороны, и черный мех облеплены снегом. Не раздумывая я подхожу к коту и беру его на руки. Он, похоже, потрясен не меньше меня. Удивительно: Царапка оказывается довольно тяжелым, хотя с виду — кожа да кости. Кот сначала елозит у меня на руках, после замирает. Судя по всему, он раздосадован, но свое имя не оправдывает — не царапается. Когда я устраиваюсь на заднем сиденье автомобиля, неловко прижимая к груди кота, Фрэнк пристально на нас смотрит.

— Здравствуйте, мисс Эсси, — говорит он, затем кивает черному шерстяному комку у меня на руках, — и Царапка.

— Спасибо, что спасли нас, — стуча зубами, еле выговариваю я.

— Не за что, — отзывается Фрэнк. — Мы с фрейлейн Гретхен заметили, что вас до сих пор нет дома, и забеспокоились.

Он трогается с места. Сразу понятно, что Царапка боится автомобилей гораздо больше, чем я: он тут же начинает извиваться, пытаясь вырваться, и мне приходится крепко держать его до самых дверей дома. И как только лапы кота касаются пола — его как ветром сдувает.

— Oh du meine Güte[2]! — восклицает фрейлейн Гретхен, суетясь вокруг меня. Она подталкивает меня поближе к камину, попутно причитая, что у меня щеки раскраснелись от холода, и помогает снять пальто и ботинки. — Я так волновалась! Гулять в такую непогоду!

Я не утруждаюсь объяснением, что у нас есть заботы поважнее метели. И просто спрашиваю:

— Фрейлейн Гретхен, у вас не найдется письменных принадлежностей? А то от моего карандаша остался один огрызок.

Поглядывая на меня с любопытством, Гретхен вешает мое пальто и достает из кармана фартука связку ключей на большом железном кольце. Затем идет к двери рядом с лестницей, отпирает замок и входит туда. Окна в комнате занавешены длинными, в пол, портьерами. Там стоит широкий стол и массивный стул. Вдоль трех стен до потолка тянутся ряды книжных полок, на которых ровно и аккуратно расставлены книги. Судя по всему, это кабинет доктора Блэкрика. Фрейлейн Гретхен выходит из комнаты и запирает дверь.

— Вот, держи. — Она протягивает мне футляр с эмблемой WATERMAN’S IDEAL и пузырек черных чернил. Открыв коробочку, я вижу, что она обита изнутри бархатом, а в углублении лежит изысканная перьевая ручка с черным корпусом и серебристыми вставками. Мне еще не доводилось писать такой роскошной ручкой.

— Так где же ты была? И зачем тебе ручка? — интересуется Гретхен.

Я быстро отвечаю:

— Мне пришлось обойти вокруг всего острова. Я заблудилась. — Строго говоря, это не вранье. — А ручка нужна для письма. Я хочу написать своей подруге Беатрис.

Фрейлейн Гретхен вскидывает голову, будто что-то вспомнив.

— Беатрис? Беатрис… О! — Оживившись, она подходит к столику возле двери, на котором лежит небольшая стопка конвертов. — Вот, принесли перед тем, как начался буран. Это та же девочка, которой ты отправляла конверт утром? Надо же, какая у нее скорость письма!

У меня отвисает челюсть. Я торопливо забираю письмо у фрейлейн Гретхен, поднимаюсь к себе в комнату и только тогда открываю конверт.

«Дорогая Эсси» — начинается письмо. Почерк у Беатрис просто кошмарный. А правописание и того хуже. Вообще-то даже хуже, чем обычно, а это о многом говорит.

Пешу очень быстро потому што хочу успеть отдать песьмо посыльному пока он не ушел. Он чешит языком с красоткой мисс Бекер. Эсси, ты помниш детективный роман о злобном прафесоре, который я четала? Он похещал дамочек, которые носили булавки для шляпок с голубыми драгоцеными каменьями. Помниш?

Да разве об этом забудешь? Беатрис пересказала мне концовку, и это просто жуть. Одной женщине хватило смелости дать отпор злобному профессору: она проткнула его насквозь булавкой длиной в несколько дюймов. Это был неожиданный поворот