все ясно! Для этого было достаточно заявления родственницы Кишкелса. Впрочем, мною создана комиссия, ее возглавит Борец, как инспектор кадровик… Подготовьте свои письменные объяснения… Хотя объяснять нечего… Будете на бумаге врать, так врите с умом; уже всем известно, что Кишкелс был дома, не на работе, и это не требует доказывания; также очевидно, что в те самые дни, когда он был дома, в табеле учета рабочего времени за вашими подписями значится, что работал. Бухгалтерия оплатила эти дни, и на этот счет есть финансовые документы. Думаю, любые комментарии излишни. И скажите спасибо, что я все хочу решить в рабочем порядке, разбираюсь и принимаю для этого все меры. Будет вам известно — это я вовремя перехватил заявление тещи Кишкелса, иначе оказалось бы оно в соответствующих органах.

Нексин, не желая сам более худшего варианта развития событий, чем уже произошли, последними словами словно предрек беду, до которой оставалось два дня.

Но теперь он был в очередной раз героем дня. В тихом и спокойном Залесье, где страстей, подобных случившемуся с Кишкелсом, давно не припоминали, не было других разговоров, кроме как о новом директоре. Его имя упоминали в каждом доме и на каждом углу; интерес к нему был большой потому еще, что в Залесье вообще мало чего происходило.

Нексина это радовало, как и все, что касалось производимого им впечатления на окружающих. Так было с Борец, завоевать доверие которой было очень важно; так стало с поварихой Александрой. При ее отчужденности и холодности с другими посетителями столовой с Нексиным она была приветлива, и не потому только, что он директор, но она была одинокая женщина, в ее глазах был интерес к жизни. Однажды спросила его: как он относится к лыжным прогулкам?.. Услышав в ответ, что на лыжах не ходит, Александра пожурила Нексина и обещала взять над ним шефство; предложила присоединиться в ближайшие выходные к ней и сыну Мише, которого учит ходить на лыжах и для которого прогулки в лес стали открытием нового мира, так что по ночам даже просыпается и спрашивает, когда снова пойдут кататься на лыжах? Нексин ее предложение и повод для большего знакомства с ним вежливо не принял. Он очень соскучился по Елене Аркадьевне и с нетерпением ждал ее приезда. Но если бы и был не против лыж, как отдыха, то теперь они ему казались лишними, потому что очень устал, в выходные хотелось поспать, потому что за все время нахождения в Залесье ни разу не выспался. Вставать был вынужден всегда раньше необходимого; вместо желательных для него восьми, что по местным меркам было непозволительной роскошью, вставал в семь утра из-за того, что спать не давала Сизова, которая на дворе громко разговаривала с приветствующей ее протяжным мычанием коровой. Ложился же Нексин по городской привычке поздно, когда село обыкновенно спало, а у него, наоборот, всегда к вечеру накапливались разные дела, в основном бумажные, которые не успевал сделать за день. В результате — плохо высыпался. К этому никак не мог привыкнуть; раньше думал, что на селе время идет медленно и жизнь у его жителей такая же степенно-ленивая, оказывается, ошибался, здесь времени ему не хватало еще более, чем когда жил в городе. Еще Нексин для себя сделал неожиданное открытие: заниматься живым делом, а не общим управлением в качестве чиновника было значительно труднее. К тому же он хотел, как можно больше успеть на новом месте; по-прежнему сильно переживал за обязательства перед своими назначенцами сюда; еще больше его беспокоил имидж руководителя. В итоге он, и без того не отличаясь внешними физическими данными, сильно похудел, на лице появились морщины, которых не было прежде; как-то ссутулился и стал выглядеть старше. Этому способствовала и разлука с Еленой Аркадьевной, по которой сильно скучал. За все время он только один раз ездил в город, да и то по служебным делам, пробыл всего один день. А Елена Аркадьевна, которая не спешила перебираться к нему в Залесье, лишь однажды навестила его в селе и пробыла здесь тоже только один выходной.

Проведенный вместе день оставил у него странные ощущения. Быстро утолив жажду физической близости, Нексин не увидел, как раньше, в глазах своей Лены знакомый блеск радости и счастья общения с ним; не было в ней и привычной страсти. Он растерянно промолчал, не найдя сразу нужных слов, а когда хотел заговорить с нею, то и вовсе ему показалось, что у нее во взгляде что-то похожее на боль-страдание. Он все же тогда спросил: не приболела ли она? Лена, помолчав какое-то время, не глядя прямо ему в его глаза, ответила, что он прав, ей действительно нездоровится, но конкретно от чего, затрудняется сказать. Потом, подумав, добавила:

— Мне кажется, это усталость, никак не могу отойти после дороги. Подумать только, проехала двести километров. Может быть, еще и погода…

Она действительно добиралась на специально за ней посланной служебной «Ниве» лесхоза. И погода стояла не лучшая, февральская, ветреная, с морозами. Нексин попытался понять ее, принял ее слова, этим объяснил плохое настроение и больше не задавал подобных вопросов. Елена Аркадьевна практически весь день не выходила из дому, ссылаясь, что слишком легко, по-городскому, оделась. За окном мела мелкая поземка, был нерабочий день, и на улице совсем не было сельчан, сидевших по теплым домам. Не подняло ей настроения и приготовленное Нексиным небольшое праздничное застолье, во время которого они перекидывались короткими, сухими репликами; а со стороны было очень странно видеть, что между этими, казалось бы, очень близкими друг к другу людьми были пустота, скука и молчание, которые не оставляют места для страсти.

Однако Нексин, несмотря на некоторую недомолвку между ними, считал, что они провели замечательные день и ночь. Утром, отправляя Лену домой снова на служебной «Ниве», они договорились, что он сам, если она не сможет в ближайшее время снова приехать из-за холодов, приедет к ней 23 февраля, затем, разумеется, 8 марта.

Вот и сейчас, в субботний день, он пошел в контору, чтобы позвонить Хромовой, потом заняться бумагами, спокойно подумать по поводу своих дальнейших действий, в связи с последними событиями в лесхозе.

Войдя к себе в кабинет, он неожиданно обнаружил Борец, копошащуюся без его разрешения среди папок на полках книжного шкафа.

— Я пришла доделать положение о служебных обязанностях, как вы просили. Дело в том, что некоторые инструкции находятся здесь, в этих папках, — сказала она, ничуть в этот раз не растерявшись, при виде его удивленного лица. — Я предполагала,