Я кивнул.

— Я звоню в полицию.

— Нет, мам. Мы подружились, — преувеличил я немного.

— Давай хоть к окулисту сходим.

— Не хочется.

Мама всплеснула руками:

— Арника же есть!

Она сбегала в комнату и всыпала мне в рот две гомеопатические горошины.

— Если завтра лучше не станет, пойдём ко врачу, — сказала она уже категорично.

Я попросил связаться с педиатром, она согласилась.

— А теперь уйди с глаз моих! — вдруг разозлилась она. — Видеть тебя не могу! Всю голову, видать, себе на этом дурацком футболе отшиб, раз решил драться с таким отморозком! Чем ты вообще думал? Вот чем?!

И я поспешил смыться.

Обидно было за глаз, но с другой стороны — можно считать, легко отделался.

Я всё думал, как написать Марусе о причинах моего отсутствия, чтоб она не запаниковала. Врать, что у меня ОРЗ, не хотелось. «Я в полном порядке, но на этой неделе не приду», — написал я наконец. Она прочла, но не ответила.

Глаз на следующий день уже приоткрылся, так что визит к окулисту отменили. Но заниматься одним глазом или читать мама мне запретила. И я позвал Даню после уроков покататься на самокатах. Мама была против, но я рассказал о его тяжёлой судьбе, и она согласилась. А Даня, как ни странно, приехал.

Сначала ехали молча. А потом я спросил:

— А ты каким бандитом планируешь стать? То есть на чём будешь специализироваться?

— Буду грабить богатеев, — не раздумывая, ответил Даня.

— И раздавать нищим? — усмехнулся я.

— Ещё чего! — на полном серьёзе возмутился Даня. — Дом построю, с бассейном, все дела.

— Богатеев трудно грабить, — сказал я как большой специалист. — Надо в охранных системах разбираться.

— Найду помощника.

— А ты-то зачем помощнику?

— Я охранников уложу.

— Так у охранников оружие.

— У меня тоже будет оружие.

Я хмыкнул.

— А в тюрьму сесть не боишься?

— Да не особо, — признался Даня. — Батя, правда, всё время твердит, что туда лучше не попадать, но я-то не такой слабак.

— А он там был?

Даня кивнул.

— И это правда, что они с директором…

Даня снова кивнул, и я чуть с самоката не свалился.

— Они вместе в армии служили, дружили, — вовремя уточнил он. — Вот Андрей Саныч меня и пристроил. Но вчера он мне сказал, что, если ничего не изменится, этот месяц станет последним.

— Я не понимаю: если ты не хочешь в интернат, чего тогда не попробуешь учиться?

— Я пробовал как-то — не вышло. Надо уже решиться и бросить идиотскую школу. А проще — если сами вышвырнут.

— Понятно. О, чуть не забыл, — я остановился. — Я принёс тебе лекарство от синяков.

— От синяков? — рассмеялся Даня прокуренным смехом. — У меня нет синяков.

— Мама сказала, что если у тебя были сотрясения мозга, то оно может убрать… хм… последствия.

— Ты рассказал маме?

— Не волнуйся, она никому не скажет, — заверил я.

— Какие-то подозрительные, — скривился Даня, глядя на горошинки.

— Гомеопатия.

— Чего?

— Попробуй. Возможно, даже в плане уроков поможет.

Даня, видимо, решил не трусить и высыпал в рот.

— Только не кури полчаса, — предупредил я.

И мы поехали дальше по набережной.

Я, как заправский психолог, не стал форсировать наше сближение: личных вопросов не задавал, обсуждали футбольные команды, трансферы. Я спросил, не подходила ли к нему Маруся, — нет, не подходила. Но ссадина-то на губе у него получилась заметная. Я поглядывал на неё с восторгом. Как всё-таки хорошо, что дотянулся. Оно того стоило!

Как мы с мамой и договорились, я позвал его к нам поужинать. Он, конечно, наотрез отказывался. Но я посулил хачапури, и он сломался. Съел столько, что нам досталось лишь по кусочку.

Потом я предложил поделать уроки (мама разрешила полчаса). Особых иллюзий я не питал, но он неожиданно согласился. Опять же я мудро начал с алгебры, в которой он кое-что смыслил. Да ещё притворился, что не понимаю, как решить задачку.

Это сценарий повторялся изо дня в день.

— А что с твоей мамой? — решился я на третий день. — Умерла?

— Нет. Она нас бросила. Мне было шесть лет. Сказала: «Больше не могу с вами, уродами, жить» и ушла. После этого отец крепко запил.

— А какая она была?

— Красивая.

— Ты её больше не видел?

— Один раз, на улице, год назад. Она стала какой-то чужой. Не такой, какой я запомнил.

— Не такой красивой? — уточнил я.

Даня не ответил, уголки его губ на мгновение опустились вниз, и он отвернулся.

«На сегодня достаточно», — решил я.

На ужин мы ели сырники. Мама опять не рассчитала, и мне досталась лишь парочка.

— Моя мама тоже готовит сырники, — сказал Даня.

Мама принесла книжку «Рецепты для начинающих» и протянула Дане.

— Вот. Может, пригодится. Здесь и сырники есть.

Даня с благодарностью взял.

— Ну как, книжку посмотрел? — поинтересовался я на следующий день.

— А то, полночи готовил, — в который раз удивил меня Даня.

— Ну и как?

— Еле соскрёб сырники со сковородки. Но бате понравились. Сказал, что надо потренироваться и можно идти в кулинарный колледж.

— Это идея! — поддержал я.

— Ты серьёзно?

— Конечно. Смотри, рестораны на каждом шагу. Работа найдётся, да и голодать точно не придётся.

— У меня, кстати, сегодня пятёрка по алгебре и тройка по русскому.

— Круто.

К нам ужинать он не пошёл. Отправился домой готовить блины.

В общем, всё складывалось просто волшебным образом, не считая того, что Маруся мне так и не написала. Меня распирало от желания поделиться с ней Даниными успехами, но я держался. Пусть себе обижается, если ей так хочется.

Фингал под глазом рассосался, и я предвкушал возвращение в школу. Мама купила мне новых шмоток и кроссовки на толстой подошве. Мне казалось, что я пропустил, как минимум, месяц. И все ужасно соскучились и с нетерпением ждут возвращения героя. Особенно Маруся.

Но никто не обратил внимания. Только Вергилия помахала рукой.

— С выздоровлением! — поздравила она.

Маруся даже глаз на меня не подняла. Я тоже не стал здороваться. Мне действительно казалось, что прошло много времени, за которое я изменился, повзрослел.

Я попросил у Никиты разрешения сесть с Даней. Конечно, наши приятельские отношения все заметили, и я надеялся, что уж, по крайней мере, Игорь Иванович и Маруся сделают выводы об истинном виновнике его прогресса. Кажется, я немного переборщил с демонстрацией нашего сближения, так что Даня стал меня избегать. Я умерил пыл и, к его облегчению, пересел к Никите, которому чуть позже всё рассказал. Он попереживал за меня задним числом и попенял, что я его не взял с собой.

— Что происходит — вы