– Мне так жаль, – говорю я. Мне и словами не выразить, что я чувствую.

– Я знаю, почему ты так поступаешь. Но это не значит, что мне это нравится, – отвечает она.

Один последний раз я целую ее красивые губы и, не оглядываясь назад, иду к своей машине.

Без пяти двенадцать я сижу в гостиной, зная, что мне предстоит получить последнее сообщение от Стефани Байуотер. Свое я отправлю после того, как придет ее. Я никогда не испытывал такой раздвоенности: словно поступаю правильно и одновременно совершаю самую большую в моей жизни ошибку. Это странное, чуждое мне чувство.

Мой телефон подает сигнал. Вот и она. Горьковато-сладкое ощущение. Я бесконечно счастлив получить это сообщение. Но это также сигнализирует о конце… о конце для нас.

Взяв сотовый, я открываю сообщение. Ссылка на YouTube перебрасывает меня на ролик песни Робби Уильямса – «Чувствуй». Я смотрю ролик, в котором рассказывается история про незаконные отношения в квазимире ранчо. Украденные мгновения и мимолетные взгляды. Стихи к песне и видео прекрасны. Но от них мне до слез хочется ее видеть. Женщину, с которой я больше не смогу быть рядом.

Нетипично для нас, но несколько минут спустя она присылает еще одно сообщение. Совсем простое: «Спасибо, что заставил меня чувствовать».

Я спрашиваю себя, следует ли мне написать ответ. Рискнуть завязать разговор, который в конечном итоге слишком опасен. И вообще песня, которую я посылаю через пару минут, говорит сама за себя.

Я копирую в тело сообщения ссылку, добавляю три «поцелуя» и нажимаю «отправить». Надеюсь, ей понравится. Я очень тщательно выбирал. Стихи подводят итог тому, что я испытываю к ней сейчас и, вероятно, буду испытывать всегда.

«Возможно, я поражен» Пола Маккартни.

Я шесть раз смотрю ролик, прежде чем понимаю, что он причиняет мне боль, а после гневно захлопываю ноутбук. Интересно, что она почувствует, пока будет его смотреть? Надеюсь, он ее не расстроит. Я внезапно чувствую себя уязвимым, словно сказал слишком много. Но теперь все кончено. Ей понравится жест. И вообще это правда.

Господи, жизнь – такая сука.

Четверг, 6 мая 2010 года

Стефани

Новость, что Эбони снова беременна, только приводит Мэтта в еще большую ярость. Сама Эбони на седьмом небе от счастья, хотя и несколько опасается, что у нее будет двое детей младше трех лет, но поскольку она отказалась от самой мысли вернуться к работе в ближайшем будущем, то сомневаюсь, что она так уж переживает.

– Все будет просто прекрасно, Стеф, – говорит она, доставая из сумки антисептическую салфетку и протирая ею личико Джуда, который перемазался «органическими» остатками из «полезного» пакетика каких-то там морковных палочек. Как по мне, так они похожи на апельсиновые криспы.

– Да, конечно, будет непросто, но даже хорошо, что у них маленькая разница в возрасте, можно будет раз и навсегда покончить с недосыпом, а они смогут вместе играть и подружиться. Они правда станут лучшими друзьями, знаешь ли, – сюсюкает она и отправляет Джуда назад гулять в парк.

Тут чудесно в это время года, когда все кругом расцветает и над лужайками витает запах свежескошенной травы. Повсюду звенит детский смех. Мне так тут нравится.

Я смотрю на Эбони, точно она лишилась рассудка.

– Ты что, не помнишь, как мы ссорились, да? Мы же все время дрались!

– Ну да, но когда мы прошли ту стадию, все же стало прекрасно, правда? Дети ведь в конечном итоге просто дети.

– Надо думать, теперь ты хочешь девочку? – спрашиваю я, распаковывая корзинку для пикника, которую привезла с собой.

– Честно говоря, мне все равно. На самом деле я была бы даже рада, если бы у Джуда появился брат. Думаю, у однополых детей особая связь, – говорит она, награждая меня чудесной улыбкой. – Но не стану отрицать, девочка тоже прекрасна. Для симметрии.

– Возможно, ты родишь близнецов – по одному каждого пола! – Я смеюсь.

– Боже упаси! Очень надеюсь, что нет! Сомневаюсь, что я с таким справилась бы!

А вот я нисколько не сомневаюсь. Эбони хоть и с причудами, но крайне упорная. Она – моя младшая сестренка, но во многих отношениях гораздо сильнее меня. Она всегда со всем лучше справлялась. Даже когда умерла мама, она попыталась скрепить семью, пока я чахла в углу. Я часто думала, что горе подкосит ее много позднее, возможно, через несколько лет, но этого так и не произошло. Ну, во всяком случае, насколько мне известно. Возможно, она отрицает то, что с ней творится. Есть вероятность, что за закрытыми дверьми она разваливается на части, а я просто об этом не знаю. Мне хочется думать, что она сказала бы, будь с ней что-то не так.

Мы растянулись на одеяле для пикников в красную клетку, которое я прихватила с собой из дома. Ноги у меня в настоящий момент загорелые (благодаря автозагару) и худощавые, поэтому на мне джинсовые шорты, а к ним белая футболка – эдакая попытка выглядеть молодой и небрежной. Мой наряд довершают новые сапоги до середины икры из искусственной серой замши. Эбони предпочла короткую джинсовую юбку с ярко-розовым топом без рукавов, который оттеняет ее темные волосы. Животик у нее едва-едва намечается, так что она может себе это позволить. Даже при том, что она замужем и действительно счастлива в браке, она совсем не против, что на нее обращают внимание проходящие мимо мужчины. А посмотреть есть на что, она гораздо красивее меня. Ее зеленые глаза и иссиня-черные волосы – просто поразительное сочетание. Куда бы она ни пошла, ей всегда смотрят вслед.

Я взяла несколько выходных, чтобы провести время с Эбони и Джудом, и я обещала племяннику пикник плюшевого мишки, поэтому вся провизия – в детском стиле: сэндвичи с ветчиной и сыром, чипсы, сосиски в тесте, печенье и фруктовые соки, в которых слишком много сахара. Я вижу, как Эбони ястребиным взором озирает все, что я достала из сумки-холодильника. И свой обеспокоенный голос – на три октавы выше нормального – она тоже задействует:

– О! Неужели у тебя там нет хумуса? Или огурца? Он любит огурец, нарезанный ломтиками! – визжит она.

Я смотрю на сестру, склонив голову набок.

– Да. И то и другое было. Но послушай, Эбони, я не стану кормить племянника кормом для кроликов в тот день, когда мы решили развлечься. Этого ему и дома хватает. Какой смысл в тетушке-бунтарке, если она даже не может принести чипсы? – смеюсь я.

– Ну, от одного дня, полагаю, вреда не будет. Я просто не хочу приучать его к…

– Послушай, если он съест это, ему не придется принимать наркотики, которые я привезла на десерт, – невозмутимо парирую я.

Эбони разражается хохотом, опускает голову на руки.

– Безалкогольное вино будешь? – спрашиваю я и сую ей под нос пластмассовый бокал.

Мы провели отличный день в парке. Просто втроем. Я слишком мало бываю в обществе Эбони, надо встречаться с ней почаще.