– Не это ли место, куда его увезли? – оживилась Женя.

– Надо туда ехать!

Ехать решили на маршрутке, чтобы не привлекать внимания.

Женя смотрела, как за окном пролетают голые деревья, как среди них изредка мелькают белые островки снега, и думала.

Точнее, задавала себя вопросы.

Вот куда она сейчас едет? И зачем? Искать господина Ушакова, а ей это надо? Кто он ей – сват, брат, друг? Даже коллегой по работе его не назвать. И нужно ли это ему самому? То есть Жанна Романовна, конечно, искренне хочет ему помочь – он сын ее подруги, она знает его с детства и так далее, но при чем тут она, Женя? Ее втянули в это дело совершенно случайно, то есть ее подставила эта стерва Альбина, буквально подставила вместо себя, а для чего?

Понятно, для чего. Для того чтобы все шишки упали на нее, на Женю, потому что Альбина явно заодно с тем типом, кто вытащил из Жениной сумочки что-то важное, что должен был получить Рокотов. Что-то он так разозлился…

Да, господин Ушаков явно не разбирается в людях. Доверить важную миссию этой стерве, надоже, да она, Женя, не поверила бы ей ни на медный грош!

А вот интересно, этот Ушаков такой богатый и могущественный, у него что – охраны нет? Ах да, был водитель, но они его то ли вырубили, то ли вообще убили. А где все остальные, служба безопасности, наконец? Хозяина нет, а им и горя мало!

Значит, поняла Женя, значит, дело это тайное, не должно быть посторонних свидетелей, оттого и взял Ушаков с собой ее, Женю, чтобы перед знакомыми не светиться. А это, в свою очередь, означает, что в деле явный криминал.

И вот что теперь делать? К кому обратиться, куда жаловаться? Да некому жаловаться, никто не станет Женю слушать, и помогать никто не станет. Никого у нее нет.

Тогда, четыре года назад, когда поселилась она в своей квартире, подумывала, чтобы новую жизнь начать. Не получилось. То есть без родителей-то хорошо, спокойно, сама себе хозяйка, но дальше этого дело не шло.

Оказалось, что Женя совершенно не умеет общаться с людьми, заводить новых друзей, просто проводить время, ничего не делая. То есть жить, как все нормальные молодые люди. Это надо начинать с юности, а юность у Жени была… скажем так, специфическая.

Домой никого нельзя было приводить, и идти куда-то нельзя. То есть можно, если соврать, что идешь заниматься к подружке, и то отец заставит мать позвонить и проверить. Не то чтобы его заботили Женин моральный облик и учеба, а просто из вредности. Ему плохо, так и ей, Жене, пускай будет скучно и плохо.

Ехать на экскурсию в Москву, допустим, или в Новгород или в Пушгоры – еще чего, развлекаться ей, да и денег платить родители не собираются. У них лишних нет.

Так постепенно Женя и отпочковалась от всей школьной компании. Да еще комплексовала по поводу одежды и своего внешнего вида.

В положенное время она влюбилась, разумеется, в самого красивого мальчика в классе. Надежд, естественно, никаких не питала, держалась как обычно. Так что никто ее влюбленности и не заметил.

После школы была так занята работой и учебой, что не оставалось сил ни на что.

И вот потом, когда стала жить отдельно, оказалось, что уже поздно, что она ничему не научилась. Никогда мама не пыталась научить свою дочку красиво одеваться, кокетничать, посмотреть на парня загадочным взглядом, никогда не водила ее с собой в парикмахерскую, да она и сама-то там бывала нечасто, говорила, что ей не для кого прихорашиваться.

Иногда, с тоской слушая за стенкой ругань родителей, Женя удивлялась, как им не надоест каждый вечер повторять одно и то же, и только став значительно старше, сообразила, что эти скандалы заменяли им все – и секс, и обычное человеческое общение.

А теперь попыталась раз провести время в компании – не нравится, и она никому не интересна, так что через некоторое время Женя смирилась. Ну, не ее это, так и ладно. Работа нравится, на жизнь денег хватает – ну, и хорошо. Главное – ни с кем не ссориться, потому что скандалов и споров ей хватило навсегда. А что считают тихой мышкой, а некоторые просто не замечают – что ж, она переживет.

Так что, подвела Женя итог грустным мыслям, обратиться ей в этой странной ситуации не к кому, придется самой о себе позаботиться. Пока что нужно держаться Жанны Романовны, вроде она женщина неплохая, опять же, много знает…

– Вот здесь, вот здесь останови! – крикнула Жанна Романовна водителю. – Около Дома актера!

– Какого еще актера? Не знаю никакого актера! Нет здесь никакого актера! – проворчал тот, но послушно затормозил возле высокого глухого забора, распахнул двери.

Женя со спутницей вышли, маршрутка укатила, и они остались в звенящей тишине. Вокруг не было ни души. Через дорогу начинался прозрачный лесок, из которого доносился неуверенный, робкий голосок какой-то птицы.

– Вот здесь раньше был Дом актера, – проговорила Жанна Романовна, и глаза ее затуманились от воспоминаний. – Мы сюда по вечерам бегали на танцы. Такая тропиночка была, прямо от гостиницы. Мечтали встретить какого-нибудь знаменитого артиста, но попадались все больше персонажи из массовки. Хотя… помню, познакомилась с одним парнем… взгляд пламенный, кудри черные до плеч, как тогда было модно… правда, оказалось, что он не актер, а реквизитор…

– Интересно, что здесь сейчас? – спросила Женя, чтобы отвлечь спутницу от романтических воспоминаний.

Она взглянула на глухой трехметровый забор, над которым возвышалась темно-красная черепичная крыша.

– Чей-то коттедж, – равнодушно произнесла Жанна Романовна. – Пойдем скорее, а то как-то неуютно. У меня такое чувство, что за мной кто-то наблюдает.

Вдруг, словно в ответ на ее слова, из-за забора донесся хриплый басовитый лай.

– Ага, и правда, за нами наблюдают. И прозрачно намекают, чтобы мы держались отсюда подальше. Впрочем, вот та самая тропинка… надо же, сохранилась!

Они перешли через дорогу и дальше пошли через лес по едва заметной тропинке. Вокруг росли елки, и даже мелькнула наверху рыжая шкурка белки.

Вскоре эта тропинка вывела их к песчаной дюне, за которой виднелась серая студенистая поверхность залива.

Жанна Романовна пошла по гребню дюны, оглядываясь по сторонам. У берега какой-то пожилой мужчина выгуливал собаку. Он поднял палку и бросил ее, собака недовольно оглянулась на хозяина и нехотя побежала, чтобы сделать ему приятное.

Впереди показалось приземистое трехэтажное здание из стекла и бетона.

– А вот и гостиница! – оживилась Жанна. – Надо же, стоит, ничего ей не сделалось! Вот здесь мы тогда и бывали…

– Как, вы говорите, она называлась?

– Незатейливо, по-советски – «Интурист».

– Ну, название, конечно, изменилось!

Действительно, над фасадом здания светилась яркая неоновая надпись – «Отель Рококо».