– Хороши мы с тобой, синьор помидор. Если быне светлая, нас бы прикончили, – сказал Арей Мефу и, придирчиво оглядевлезвие, на котором появилось несколько новых зазубрин, с досадой зацокалязыком.

– Я же их не убила, нет? – растерянноспросила Даф, ощущая себя новым Мошкиным.

Арей ухмыльнулся. Ответ и так был очевиден.

– Но почему мы не смогли их убить? –спросил Меф.

Он впервые сталкивался с тем, что от егомеча-артефакта не было никакой пользы.

– Чтобы уничтожить стража, надо разбить егодарх.

– Это и мне известно! Но у них не было никакихдархов! – крикнул Меф.

– Спокойнее, друг мой! Бесплатное кипениеэкономит электричество, но растрачивает нервы... Еще минута и тебе придетсязаписаться в очередь к иве! – сказал Арей, насмешливо взглянув на Улиту.

– Не было у них дархов! Не было!

– Никто и не спорит. У них не было цепей и небыло дархов. Ситуация тупиковая. Вот мы и не смогли ничего сделать, –резонно заметил Арей.

– Но если дархов не было, то откуда у нихсила?

– От верблюда! А откуда старичок БессмертникКощеев берет силы, чтобы отлавливать нимфеток? Каждый дурак знает, что жизнь унего в яйце, яйцо в утке, а утка в духовке! – встряла Улита.

– Ты хочешь сказать, что...

– Кто хочет сказать? Я? Я хочупомолчать! – заявила ведьма и демонстративно отвернулась, показывая, чтовсе еще дуется на Мефа.

– Дархи у стражей из Нижнего Тартара есть, каки у остальных стражей. Они спрятаны где-то не очень далеко, и дают им силыдистанционно. Именно это и имела в виду Улита. А теперь поспешим! Здесьоставаться нельзя, – пояснил Арей.

Дав знак следовать за ним, он быстро пошел потропе, изредка переходя на легкий бег.

Примерно через четверть часа они добрались домерцающей завесы, сразу за которой, как в тумане, продолжался такой же лес, каки тот, в котором они сейчас находились. С одной только оговоркой. Тот мир, зазавесой, уже был человеческим.

Не останавливаясь, Арей тяжело прыгнул сквозьзавесу, по которой пробежали грязно-желтые волны. За бароном мрака завесуминовали Меф, Улита, Дафна и, наконец, Депресняк. Перед этим кот долго иподозрительно трогал ее лапой, брезгливо отдергивая морду.

– Ну вот и все! Граница позади. Отсюда можнотелепортировать! Скрываться дольше смысла нет, – сказал Арей.

Голос его звучал мрачно. Меф понял причину.Можно было поставить меч Древнира против пластмассового ятагана из магазинаигрушек, что в Тартаре их визит на Лысую Гору не прошел незамеченным.

– Ну и негодяй же наш молодой друг! –сквозь зубы процедил Фрейде. – Да, это один из наших красивых struggle forlifer'ов. Скульптор повторил это слово и сделал на нем ударение: struggle forlifer'ов – так он называл новую породу хищников, для которых «борьба за существование»,это замечательное открытие Дарвина, служит лишь научным обоснованием всякогорода подлостей.

Альфонс Доде. «Бессмертный»

Эдя Хаврон был бестолков той несуетливой, ноустойчивой бестолковостью, которая мешает подолгу задерживаться на одном месте ивечно заставляет искать приключений на свою голову. Вследствие этой жаждыновизны весь конец зимы и всю весну, до середины мая, Эдя барахтался в топкойтрясине неприятностей.

Не задерживался ни на одной работе, отовсюдувылетал, насмерть грызся с сестрой и строил бредовые планы в духе того, чтобыуехать в Марокко на сезонный сбор апельсинов. Остановило его отсутствиезаграничного паспорта и хроническая безграмотность: он представления не имел,когда именно эти самые апельсины созревают.

По ходу дела Эдя познакомился с девушкой Катейи месяца два встречался с ней с упорством человека, у которого слишком многосвободного времени. Не исключено, что он даже женился бы на ней рано илипоздно, но у Кати оказались другие планы.

9 мая (нашла денек!) она променяла Эдю нафинна-баптиста. Тот ходил по квартирам и раздавал брошюрки, в которыхсообщалось, что грядет конец света и надо немедленно спасаться. Катя оставилафинна пить чай, выведала все подробности его одинокой личной жизни и быстренькоспаслась. Оскорбленный до глубины души, Хаврон непременно оформил бы финнуфизиономию по старинному дедовскому рецепту, чтобы уважал хотя бы 9 мая, ноКатя заблаговременно отправила «горячего финского парня» сажать картошку надачу к своему дедушке. У дедушки было двадцать соток под Калугой, что даваловсем родственникам повод дразнить его «картофельным магнатом».

Эдей овладела хандра. Нужно было искатьработу, но одна мысль, что надо покупать газету и звонить-звонить-звонить,рождала противный сосущий холодок у него под ложечкой. К тому же у Эди былатеория: когда дела не идут, не следует залегать на дно, а нужно вышибать клинклином. Шуметь, буянить, устроить грандиозный кутеж, показать судьбе, что вотон я, тут, обрати на меня свое благосклонное внимание!

Остававшиеся деньги Эдя решил разделить на двекучки: одну прогулять за вечер, приманив удачу, а другую оставить, пока непрояснится с работой. Но и тут вышла неувязка. В ресторане Эдю стал задиратьпарень с соседнего столика. После короткого невнятного объяснения у фонтана вдухе: «Слышь, братан!» – «Че те надо?» парень врезал Эде, а Хаврон ему. Пареньпопал Эде в скулу с левой руки, а Хаврон парню в подбородок с правой. Когда«слышь, братан!» выполз из-под стола, выяснилось, что у него красная книжечка.Якобы он находился при исполнении, а Хаврона не задирал, а хотел проверитьдокументы. Затеялась тревожная, с опасным душком история. В результате Эдярасстался не с половиной денег, а со всеми, радуясь, что отделался относительнолегко.

Вечером следующего дня Эдя сидел дома, прикладывалк скуле лед и, тоскуя, доводил сестру до белого каления. Зазвонивший телефонпрервал Эдины расспросы. Зозо сорвалась со стула и взглянула на брата с такоймольбой, что Хаврон вспомнил, что сердце – это не просто мышечный орган.

– Ну так и быть. Я как раз собирался уйти!Пока, сеструндия!

Хаврон обулся, на случай вечернего холодазавязал рукавами на поясе свитер и вышел из дома. У подъезда он остановился вглубокой и неожиданной задумчивости, разглядывая круглую радостную луну, ккоторой хотелось пририсовать маркером глаза, рот и уши. К счастью, враспоряжении Эди не оказалось лестницы достаточного размера, иначе бы оннепременно это сделал.

Бывают дни, когда мы вдруг начинаем совершатьстранные, почти бессознательные поступки. Что-то ведет нас куда-то или,напротив, откуда-то уводит. Мы пьем кофе, сидим на работе, передаем деньги вмаршрутке, спим, смотрим телевизор – и все это время неведомая силаперебрасывает нас из одного неизвестного нам пункта в другой пункт, известный,но не нам. И что это за сила – добро или зло, не знает никто, ибо она в равнойстепени может оказаться как тем, так и другим. Возможно, сила эта зовется иначе– судьба.