– Потом узнаешь, – бросила Ева и подала ему блюдо с прошутто, сыром и оливками – большая банка стояла в холодильнике. – Иди и не мешай мне.

– А чем я мешаю? – спросил он, открывая бутылку вина.

– Своим жутко довольным видом! – Ева не удержалась и подцепила ногтем тончайший кусочек ветчины.

– Ты же не ешь мясо.

– К прошутто и вину это не относится.

Шон достал два роскошных бокала на длинной ножке, но Ева тут же накрыла свой ладонью. Никакого алкоголя.

– Почему?

– Потому что я не буду с тобой пить. Я не пью с клиентами.

– Ты уже пила со мной и не один раз.

– Нет, не буду.

– Я не желаю сегодня слышать слово «нет», – сказал Шон, но настаивать не стал, подхватив бутылку и бокалы.

– Как скажешь, – крикнула вдогонку Ева.

– Господин забыла.

– Как скажете, господин. – Она отчего-то прыснула от смеха и принялась за салат.

Ева провозилась на кухне около часа: за это время она успела не только приготовить, но и сервировать ему ужин. Фарфор у него был больно хорош – одно удовольствие накрывать на стол. Интересно, кто покупал все эти салфетки, кольца для них, приборы и посуду? Мать, невеста, или сам? Но спрашивать, естественно, она не станет. Не ее дело, да и, в сущности, какая разница?

В просторной гостиной горели только пара настенных бра. Шон сидел на диване, пил вино и смотрел «Благие знамения». Так по-человечески. Значит, он все же не хмурый киборг. Двустворчатые двери на террасу были распахнуты, пропуская теплый летний ветер – захотелось выйти и посмотреть вниз, выпить вина и пофлиртовать, а может даже, упасть в объятия красивому мужчине. Только мужчина без пяти минут женат, и вообще, это несносный Шон Пристли.

– Я могу быть свободна, господин? – Ева низко поклонилась, вызывая у него приступ неконтролируемого смеха, и рухнула в бордовое кресло. – Я устала и от вас, и от ваших желаний.

– А сервировка?

– Уже.

– А десерт?

– Мороженое в холодильнике, шоколад натерла и поставила рядом. – «Все, нечем крыть?!» – довольно улыбалась Ева.

– Хорошо, – сказал Шон, – пойдем ужинать.

– В смысле?

– В прямом. Я голоден и есть в одиночестве не люблю. – Он налил во второй бокал розового вина. – Обещаю, я приставать к тебе не буду.

– А может, я не тебя боюсь, – произнесла Ева. Она хотела проверить маленькую теорию. Шон недвусмысленно дал понять, что она не в его вкусе и, вообще, неприятная и непривлекательная, для него лично, естественно, но… Вот это «но» ее и интересовало.

Он молчал. Она тоже. Еве даже стало неловко. Теперь она поняла, что значит тяжелое красноречивое молчание, о котором говорил Натан. Оно и притягивало, и отталкивало. Ева совершенно не могла определить, нравится она ему хоть чуть-чуть, хоть капельку. Но сама, увы, поплыла. Неужели ее все еще тянет к Шону? Одно – заметить, что он за восемь лет стал еще привлекательнее, другое – упасть в эту бездну.

– Я пошутила, – нервно улыбнулась она. Пора дергать отсюда. – И мне правда нужно домой.

– Ева, – его голос упал еще ниже, почти что шепот, но Шон не сказал то, что собирался. Затрещал домофон.

– Кто это? – Они одновременно поднялись и поспешили в прихожую. Шон быстро сорвал телефон, ответив.

– Да? – Он приподнял бровь, буравя взглядом саму Еву. – Маркус, конечно, поднимайся.

Отец невесты – о как! Ева не сдержалась и, шутливо обвив широкие плечи, промурлыкала:

– А я предупреждала, господин мой.

В глазах ехидство, а в голосе злорадство. И так она хороша была в этот момент, что Шон, вопреки ситуации, не оттолкнул, наоборот, притянул ближе и шепнул:

– Прячься. Пикнешь – останешься здесь навсегда.

– Это угроза?

– Это обещание.

– Бокал убери, – шепнула Ева на ухо и отстранилась. Два роскошных пузатых бокала на длинной ножке выглядели, как признание в измене.

Она, подцепив сумку, развела руками: куда? Шон толкнул ее в гардеробную рядом со спальней. Ева затихла, прислушиваясь. Когда мужчины прошли очень близко к двери и вовсе затаилась, скользнув вглубь. Если ее застанут здесь, то это будет эпичное фиаско! Разразиться ужасный скандал: ни ей лично, ни агентству вовек не отмыться.

Голоса стихли, и Ева смогла перевести дух, даже осмелилась включить фонарик на минималку: а здесь уютненько! И вместительно – как вся ее мастерская! Полки с трикотажем, джинсами и свитерами; на вешалках рубашки и пиджаки; целая витрина с галстуками и часами, да и обуви у него хватало. Единственное, куда Ева не заглянула, разве что одним глазком, так это в ящики с бельем, а вот пару шляп и бейсболку примерила. Боже, куда он в них ходит?! Теннис, поло, скачки, бейсбол – какой модник, оказывается, Шон Пристли! Ева не удержалась и настрочила сообщение, не ожидая скорого ответа – все же будущий тесть пожаловал.

Мне тебя называть Безумный Шляпник?

Она даже сделала селфи, правда, в темноте качество оставляло желать лучшего.

Если я скажу, что это не мое, поверишь?

Ева удивилась. Значит, Шон еще и опытный смсчик. Чатится и не палится.

Нет:-)

Шон тоже ответил смайликом, грустным и печальным. Это все, конечно, мило, но вернемся к основному вопросу.

Шон Пристли, ты мне должен!

Пусть знает, что теперь на крючке у нее!

Все что хочешь…

«Даже так» – подумала Ева.

И луну с неба?

Она тебе нужна?

Нет…

А что нужно?

Ева задумалась, что же ответить.

Ева?

Платье от «Прада». Я же говорила:-)

Идет!

Ева закусила губу. Он ведь не серьезно? Но уточнять не стала. Пора выбираться – кто знает, сколько мистер Хоук пробудет в гостях у зятя. Она подкралась к двери и осторожно приоткрыла ее: мужчин было не видно, – вероятно, отправились в столовую. Ева потихоньку выскользнула и на цыпочках начала подбираться к парадному входу. Голоса были приглушенными, но слышались отчетливо. Ева на секунду глянула в зеркало и увидела отражение Шона, он тоже поймал ее взгляд, о чем выдали дрогнувшие в нервной улыбке губы.

– Ужинаешь? – услышала Ева вопрос отца Эмили.

– Да, собирался. Присоединишься?

– Да можно.

– Я попросил домработницу приготовить что-нибудь, не хочу никуда идти. – Шон демонстративно цокнул. – Не знаю, правда, насколько это съедобно. Она и убирает-то так себе, а готовит, наверное, еще хуже.