мина всегда бесила Роланда, и Гилберт воспользовался этим сейчас, ничуть не смущаясь временем и местом. Габриэле вряд ли понравилось бы видеть в своем доме только траур и печаль. А вот против их дружеского подтрунивания она бы не возражала.

– Так это ОНА дала тебе этот ценный совет?

– Да! Она!

– Ооооооо, Бог мой!

В ответ на это игривое восклицание Роланд замахнулся на друга диванной подушкой. Тот сделал вид, что испуганно защищается от атаки. Подшучивание над ломающимся Роландом стало для него хорошей возможностью отвлечься от занудных мыслей.

– Что за след в душе должна была оставить эта русская малышка, чтобы ты позволил ей вмешиваться в свои семейные дела, – полушутливо-полусерьёзно недоумевал Гилберт, делая вид, что размышляет вслух, – разве что…если след остался не только в душе….., – он красноречиво подёргал бровями.

– Гейс! – Роланд бросил на него предостерегающий взгляд, – заткнись!

– Ооооо! – это ошеломлённое восклицание вырвалось уже против воли, и в ответ в Гилберта полетела подушка, едва не перевернув его стакан.

– Ладно-ладно! Ты сейчас мне весь скотч разольёшь. Ну извини, я не знал, что у вас всё так серьёзно.

– Ты слышал меня? Я сказал, между нами ничего нет. Просто…, – Роланд вздохнул, – там столько всего произошло… и произошло это всё в самый нужный момент, чтобы я остановился и посмотрел на свою жизнь… со стороны…

– Звучит так, словно ты там с Буддой встречался…, – Гилберт снова хотел фыркнуть, что что-то в глазах друга заставило его проглотить насмешку и вместо этого у него вырвалось:

– Жаль, что и я не могу так сделать. Посмотреть на себя со стороны.

– Понимаешь, само это решение изменить что-то не было мне указано напрямую. Меня как будто подвели к нему, издалека… начали с намёков. Далее там имели место какие-то отвлечённые, но очень серьёзные события, потом пошли разговоры о семье и эта… эта мистика….

При слове «мистика» Гилберт насторожился.

– Рул…, – осторожно спросил он, – тебя там случаем не… ну, не гипнотизировали, или что-то вроде того? Ты просто сильно изменился после возвращения «оттуда».

– Не гипнотизировали, – усмехнулся тот, – но что-то вроде «того» было.

– Тааак… А можно поподробнее?

Роланд умолк, раздумывая, могли ли его действительно подвергнуть гипнозу с целью выяснения каких-то сведений или чего-то еще… По всему выходило, что роковые события, свидетелем которых он стал, не могли быть связаны с целью его приезда: рабочий объект находился за городом, вся необходимая для первой встречи информация была им предоставлена, да и провалов в памяти у него за два дня не было. Все события он помнил и записывал с поминутной точностью или наговаривал на диктофон. Разве что эта ужасная головная боль… Но, учитывая обстоятельства, она вполне объяснима. Правда Арина давала ему какие-то таблетки. Но он тут же вспомнил, что она и сама их принимала в его присутствии. У Роланда вырвался вздох облегчения, и это не укрылось от его друга.

– Рассказывай! – велел он, – что там за мистика была.

– Ну в общем эта девушка, которая меня сопровождала…. Она может видеть определённую информацию, как экстрасенс.

– Мммм….экстрасенс-экстрасекс, – многозначительно зарифмовал Гилберт.

Роланд вскинул голову.

– Что ты сказал?

– Да успокойся, Боже ты мой! Просто так говорят. А я-то думал, что я психом становлюсь.

– Я тебе не рассказывал об этом? – подозрительно сощурившись и пропуская мимо ушей намек спросил Роланд.

– Нет. Кое-что говорил, что ты под впечатлением, но не о мистике. Ну и что там она у тебя увидела?

– Ты не подумай, что мы только и делали, что этим занимались… Там.., – Роланд осёкся, увидев, как брови Гилберта снова дернулись в насмешливой гримасе. Тот схватил диванную подушку и сунул себе под мышку.

– Я ничего не думаю. Продолжай.

– Там был пожар, – сердито поглядывая на подушку и беря в руки свой стакан, проговорил Роланд, – сгорел весь ресторан, где она работала. Там было столько людей, все очень переживали. Покалечился парень: он с крыши спрыгнул. Еще один странный тип прятался зачем-то у них в корабле…, – заметив недоумённый взгляд Гилберта, он объяснил:

– Это большой комплекс, несколько ресторанов, историческое место. Там стоит копия фрегата русского царя. Вернее, стояла, – поправился он, – внутри этого фрегата скрывался неизвестный, который во время пожара сгорел. И его нашли уже после.

– Вот жесть!

– Да! Это страшно. Интересно, но Арина рассказывала мне, что незадолго до пожара видела об этом сон.

– Сон? – машинально спросил Гилберт.

– Да. Видела сон о том, что все там горит. Это она мне сказала на следующий день, накануне моего отъезда. И заодно рассказала, что она экстрасенс.

– И где же вы этим занимались? – буркнул Гилберт, чьи мысли неотвязно прицепились к слову «сон».

Роланд угрожающе поднял свой стакан, делая вид, что целится им в Гилберта.

– Мне свой виски не жалко, – предупредил он, – она это делала в ресторане.

– В сгоревшем ресторане?

– Да нет же. На следующий день после пожара мы гуляли по городу и зашли пообедать. Там она и посмотрела мою эфирную информацию, как она говорит.

– Прямо в ресторане, среди людей?

– Да, прямо там.

– И что?

– Тебе дословно?

– Ну… давай, – с некоторым сомнением согласился Гилберт.

Роланд вздохнул, принимая сосредоточенное выражение, и проговорил:

– Она сказала, что увидела моего отца… то есть она увидела человека, очень печального, который хотел накрыть меня синим одеялом и который очень грустил оттого, что я отворачиваюсь от него. Потом этот человек, по её словам, конечно, отошёл куда-то, лёг на кровать и заснул.

При этих словах лицо Гилберта, сохранявшее до этого легкое скептическое выражение, совершенно вытянулось в недоумевающей гримасе.

– Рул, – негромко сказал он, – ты меня прости, но это какой-то полный бред.

– Я тоже сразу так подумал, – подхватил Роланд, ничуть не смущаясь такой реакции, – А! – воскликнул он, – чуть не забыл! Она ещё видела скорпиона в его руках.

– Ну и что?

– Мой отец – скорпион по гороскопу. Уж ты-то должен это знать.

– Ну я знаю. И что?

– И я опять ошибся. Она сказала, что он накрывал меня, как будто одеялом, но это было не одеяло. Она сказала русское слово, которое по-французски означает велюр. Это был синий велюр. А где у нас синий велюр? – торжествующе спросил он у друга, который продолжал смотреть на него, критически склонив голову на бок и выразительно приподняв одну бровь.

– Синий Велюр? – переспросил Гилберт, начиная потихоньку понимать, – в Амстердаме.

– По её видению выходило, что отец хочет укрыть меня, то есть передать мне амстердамский «Велюр», чтобы гарантировать мне безопасное будущее. И его крайне печалит то, что я отворачиваюсь и отказываюсь от этого.

– М-да. Послушай, – с