Ральф укутал меня в свой мундир и точь в точь повторил наш детский ритуал, только с той разницей, что раньше эти действия выполняла я. Мученически вздохнул, покачал головой, заправил выбившуюся из общей картины прядь волос мне за ухо и сказал:

— Горе ты моё. Луковое.

— А у тебя теперь совсем короткая стрижка, — печально улыбнулась я, вспоминая его непослушные кудри.

У Рэна волосы были прямыми и не доставляли второму близнецу особых проблем.

— Я теперь военный, — равнодушно пожал он плечами.

— Ах, да, — опомнился Холд, всё это время с ленивым интересом наблюдающий за частичным воссоединением Бонков, — горничная собрала вам вещи. Элизабет, помоги Алиане одеться. А мы будем ждать вас в коридоре.

Господин Николас демонстративно приподнял пакет и поставил его на краешек кровати. Ральф подмигнул мне, развернулся, торопясь покинуть палату, и случайно толкнул плечом Элизабет.

— Прошу прощения, — вежливо сказал он подруге.

— Ничего страшного, — напряженно ответила Лиззи.

Ральф кивнул. Заминка эта, по его мнению, не стоила внимания. Как не стоила его внимания и Элизабет Холд. Таким равнодушным взглядом он на неё смотрел.

— Поторопись, — уже в дверях обратился он ко мне. — Меня отпустили всего на пару часов.

— Как тебе академия? — вернула пиджак. — Уже нашел друзей?

— Отлично, — сунул брат руки в рукава. — Друзей? — весело улыбнулся, вновь сверкнув ямочками на щеках. — Друзья пока в стадии приготовления, — он повел плечами, отработанным движением усаживая китель на широкие плечи, и так выразительно хрустнул костяшками пальцев, что и дурак бы догадался, о какой стадии приготовления он говорил.

— Понимаю, — хихикнула я, а потом испуганно ойкнула.

Он ведь пришел в конце курса, наверняка сдав экзамены экстерном. Протекция маршала, я помнила, скорее, мешала, чем помогала наладить отношения со сверстниками.

У меня была Лиззи, а кто есть у него?

Ральф обернулся в дверях. Солнце падало на его лицо, синие глаза потемнели, взгляд заледенел.

«Совсем уже мужчина», — с гордостью подумала я, любуясь им.

С самого детства он чувствовал меня и брата, как никто другой. Мы с Рэном даже подозревали его в чтении мыслей, поэтому я почти не удивилась, когда он, прежде чем закрыть за собой дверь, уверенно заявил:

— Не волнуйся, я умею за себя постоять.

— Мальчишка. Только бы подраться, — улыбнулась я и покачала головой, поворачиваясь к непривычно молчаливой Элизабет.

Она задумчиво смотрела на закрытую дверь, на лице её застыло выражение полнейшей растерянности.

— Лиззи? — хихикнула я. — Ты чего?

— Что? — недоуменно огляделась она. — Прости, задумалась.

— О чем, или о ком? — я открыла пакет и выудила оттуда аккуратно сложенное темно-синее платье. Мелкие пуговички наверху, а внизу плиссированная юбка. Очень симпатично.

Встряхнула его, достала туфли.

— Или тебе что, мой братец понравился? — вдруг догадалась я и хихикнула, с головой ныряя в платье. — Ах ты старая перечница! Мальчика ей подавай!

Высунула голову наружу, Лиззи почему-то не было весело. Она как будто не слышала моих шуток.

— Ну тебя, — наконец отмерла она. — Я просто завидую. Это наверное здорово, когда у тебя есть любящий брат.

— Никки тоже любит тебя, — вздохнула я. — Просто он …

— Да-да, я знаю. Другой, — Лиззи поправила воротничок на моем платье. — Вы очень похожи с братом. Это даже немного страшно.

— Вы с Николасом-младшим тоже на одно лицо, — вернула я ей комплимент, вспоминая точеное лицо подростка

— Да? — с сомнением спросила подруга. — Это ты его под волосами или под капюшоном разглядела?

Действительно. А видела ли я Никки?

Неприятно думать, что сходишь с ума. Страшно.

— Это я предположила. У вас ведь одни родители, логично, что что-то общее у вас быть должно?

— Ну, если так, то конечно, — улыбнулась она.

Кажется, игривое настроение снова вернулось к ней.

Я была полностью готова, чтобы покинуть порядком надоевшую за эти дни палату, и даже не стала напоследок подходить к окну, хотя, казалось, это уже успело войти у меня в привычку.

Лиззи окинула меня придирчивым взглядом и сказала:

— Какая-то ты мелкая, на фоне брата. Ты точно старшая в семье?

— Точно. На целый год, — подтвердила я и заметила, — вообще-то я выше тебя.

— Выше, — вздохнула Лиззи. — И худее.

Она, без сомнения, лукавила. Первая красавица колледжа не имела ни грамма лишнего жира, и была красива той же мягкой женственной красотой, что и её мать — госпожа Диана.

Выбор Холда-старшего был более чем понятен.

Госпожа Кэтрин казалась дешевой подделкой рядом с законной супругой маршала, как фабричная пластиковая кукла и изысканная статуэтка из фарфора.

Впрочем, какое мне дело до личной драмы маршала?

«Может быть, ты ревнуешь? — зашелестели голоса в голове. — Он ведь волнует тебя. Очень волнует».

Этот многоголосый шепот был мне знаком. Так говорило со мной безумие, это оно кричало «Сила!» в картинной галерее. И это оно заставило меня попробовать чужую кровь.

О, нет. Я не испытываю влечения к господину Холду. Если он и волнует меня, то не как мужчина. Он опасен. Слишком опасен, чтобы увлечься им.

Так чья же воля нашептывает мне эти мысли?

Голоса испуганно смолкли. Моя голова вновь принадлежала мне одной.

«Никки! — молнией сверкнула догадка. — Он ведь одаренный, он сможет тебе помочь!»

Вылечил тело и душу вылечит. Если захочет, разумеется.

Невесело хмыкнула и взялась за хромированную ручку двери.

— Это всё больничная диета. Рекомендую, — подмигнула я подруге и вышла в коридор.

Господин Холд говорил что-то непривычно серьезному Ральфу. Брат внимательно слушал маршала, но, судя по упрямо сжатой челюсти, не особенно с ним соглашался.

— Нет, это исключено, — услышала я его решительный ответ. — Она должна знать!

Господин Николас недовольно сверкнул глазами. Он был старше, сильнее и опытнее, но Ральфа это не смущало. Он прямо смотрел на Холда и не собирался ему уступать.

Наш маленький Ральф, который когда-то давно боялся темноты, похоже, уже ничего не боялся.

Гордый. Смелый. Упрямый. Такой родной…

— Алиана, — заметил меня Холд.

Ральф шагнул мне на встречу, подхватил за талию и приподнял над полом.

— Я что-то не пойму, тебя вообще кормят? — рассмеялся он и поставил меня на землю.