– Хорошо, – приняв решение, с тяжелым вздохом сказал Ник. – Я никому не расскажу о «Дурмане». Но не обещаю, что оставлю попытки найти доказательства того, о чем вы мне рассказали. Потому что нелегальная продажа черных чар – не шутка. Кто-то может пострадать. И если это случится…

– И я этого не хочу, – выдавила сивилла. – Просто дайте мне время. Лицензия поможет мне скопить деньги, чтобы мы всей семьей смогли переехать из Кенгьюбери.

На том они и решили. И, покидая дом Аннет Брин, Ник был уверен, что им еще доведется увидеться снова.

Он едва дождался вечера. Перед ним стояла непростая задача: одеться так, чтобы не быть похожим на агента и вместе с тем хоть немного совпадать по образу и стилю с завсегдатаями «Дурмана». По словам сивиллы выходило, что чары мог приобрести далеко не простой народ – и стоили они не слишком дешево. Люди, приобретающие у Детрана чары, строго соблюдали анонимность и рассказывали о нем только самым доверенным лицам. Худо будет, если Ника попросят рассказать, откуда он узнал о подпольной продаже чар. С другой стороны – вряд ли Детран знает в лицо всех посетителей клуба. А кто-то из них запросто мог спьяну сболтнуть о черном рынке своему собеседнику или обмолвиться об этом достаточно громко, чтобы его слова достигли ушей случайного слушателя.

Поразмыслив, Ник облачился в белые брюки с рубашкой, черный кашемировый плащ и кремовые туфли, которые Морриган непременно, сморщив нос, назвала бы «пижонскими». Нацепил на запястье золотые часы и – на всякий случай – закрепил невидимость личностных татуировок. Если у охранников Детрана есть проявляющий браслет, им придется повозиться, чтобы рассмотреть на его руке знак инспектора Департамента. А Ник между тем выиграет время, если ситуация станет патовой.

Когда на Кенгьюбери опустился вечер, Ник, воспользовавшись портал-зеркалом в нескольких шагах от дома, перенесся в Центральный квартал – самый богатый и яркий в городе, не спящий ночами и отсвечивающий сотнями огней.

У входа в «Дурман» дежурил амбал, который лишь скользнул по лицу Ника бесстрастным взглядом. В очередной раз он порадовался тому, что не служил инспектором во времена, когда клуб подвергался бесчисленным проверкам, иначе попасть внутрь в качестве обычного посетителя оказалось бы не так-то просто.

Оглушило музыкой, эдаким звуковым торнадо, ударившим по голове и заставляющим сердце колотиться быстрее. Взгляду Ника открылся просторный зал с десятками столиков из темно-красного стекла и высокими металлическими стульями. Черные матовые стены, исчерченные изгибистыми линиями, которые время от времени вспыхивали алыми всполохами. Лампы горели ровным приглушенным светом, окрашивая полумрак в красноватый цвет. Создавалось впечатление, что он попал в логово вампиров – мрачное, но необъяснимо притягательное.

Народу было немного – будний день. Ник занял свободный столик. Через мгновение к нему подлетела тонкая и гибкая что осиновый прутик брюнетка в черном платье и бордовом переднике. Ник заказал виски со льдом и, дождавшись, когда она уйдет, откинулся на неудобную спинку. Взгляд его против воли устремился на один из шести пьедесталов с шестом посередине, у которого как кобра извивалась под ритмичную музыку... вейла. Несомненно, вейла – никто из обычных людей не мог быть так одуряюще красив.

Подсвеченная красноватым светом лампы, она казалась истинной дочерью дьявола, от красоты которой можно сойти с ума. Тонкие черты лица, которое так и хотелось запечатлеть, идеальная фигура – длинные ноги, тончайшая талия, пышная грудь. Ник тряхнул головой, сгоняя наваждение. Нарисовал на ладони белую руну – защиту от сглаза, порчи и гипноза, которой обучали каждого стажера Департамента. Жаль только, от проклятия она его не спасла. А после вгляделся внимательнее в лицо танцовщицы. Укол разочарования: красива, да, но той бездушной, искусственной красотой, в которой нет ни малейшего изъяна, ни изюминки. От которой устаешь так же быстро, как и к ней привыкаешь. Потеряв всяческий интерес, он отвел от вейлы взгляд.

Официантка принесла ему ледяной виски. Ник поболтал с ней, даже заставив ее рассмеяться. Подумалось мимолетно: не так красива, не так совершенна, но вызывает куда больше желания, нежели подобная ожившей ледяной статуе вейла. Возможно, попозже он даже возьмет у нее разрешение – чтобы при случае связаться с ней по медальону и пригласить на свидание. Даже зная, что и эти, еще даже не начавшиеся, отношения обречены на провал.

Ник пригубил напиток, с ленцой разглядывая танцовщиц – усиленно изображал завсегдатая клуба, а потому опасался смотреть по сторонам. Ближе к полуночи в клуб начал подтягиваться народ. Наблюдая украдкой за людьми, Ник увидел, как один из них скрывается в коридоре – в противоположной стороне от уборных. Показавшись через несколько минут, незнакомец и вовсе покинул клуб. Спустя полчаса в том же направлении исчезла и холеная молодая блондинка. Вернулась, застегивая замок на модном клатче, и была такова. Поняв, что нашел то, что искал, Ник решил – пора действовать.

Он прошел в коридор, у кожаного диванчика, на котором вейла, кокетливо накручивая на палец длинную прядь, болтала с посетителем клуба, повернул направо. И через несколько шагов практически уперся в широкую грудь охранника, своим внушительным торсом закрывший покрытую красным лаком дверь.

– Чего надо?

Следуя придуманной им легенде, Ник, изображая нервозность и нетерпение, произнес:

– Мне сказали… В общем, вы можете помочь… – Облизнув губы, он оглянулся на мило беседующую на диване пару. Понизил голос до шепота: – Чары, понимаете, да?

Охранник, окинув Ника бульдожьим взглядом, открыл перед ним дверь. Вот только недоверие с его не менее бульдожьего лица не исчезло. Стало ясно: чуть что, он тут же ринется на защиту хозяина, и тогда его обидчику несдобровать. Чувствовалась в нем какая-то сила, но источник ее от Ника ускользал.

Переступив порог, он оказался в небольшой, со вкусом обставленной, комнате, служившей чем-то вроде кабинета. Вся мебель: резной стол с фигурными ножками, стулья, шкаф с коллекционными книгами в дорогом переплете, была сделана из красного дерева. Вишневые деревянные панели, массивный стол, над которым порхала сущность света. На стенах, окрашенных в бежево-золотистый цвет, висело множество картин, которые изображали морскую стихию в самых различных ее проявлениях: от спокойной тихой глади с нежными бликами на воде, до бушующих штормовых волн среди потемневших вод.

У распахнутого настежь окна, впускающего в кабинет свежий прохладный воздух, стоял мужчина, одетый в безупречно сидящие на нем темные брюки и черную шелковую рубашку. Резкие черты лица, холодность во взгляде светло-голубых, почти прозрачных глаз и волосы такого светлого, почти белоснежного оттенка, что каждый раз, глядя на его спектрографию – а Хариед Детран не так часто попадал на страницы газет – Ник задавался вопросом: неужели он балуется иллюзией?

В странных глазах Детрана при взгляде на Ника промелькнул холодный интерес. Так ученые смотрят на лабораторную мышь, которую препарируют.

– Кто вы такой?

– Марк Кевиш, – сказал Ник первое, что пришло в голову. Тот, чьим именем он назвался, был первым его заказом, первой жертвой Охотника Николаса Куинна.