его императорского высочества поезд куда лучше был обставлен, соответственно статусу.

— Так что задумка, и отнюдь не моя, рассчитана не на императрицу, а на маньчжурскую знать, что недовольно развращением пекинской аристократии. На местах несколько иначе смотрят на события, чем в столице, и многие жаждут обрести себе место под солнцем.

— И ты под это дело «подписал», как любишь выражаться, самого великого князя?!

— Пока нет, но мысль заронил. Это отработанный прием — создать марионеточное правительство, которое, в случае распада государства, объявит о независимости на собственной контролируемой территории. Можно поддержать сепаратистов и напрямую вооруженной силой. Но будет намного лучше, если армия будет местная, тогда в Петербурге всегда смогут откреститься от нападок Англии или САСШ. И Германию можно вовлечь под это дело, обещая преференции.

— Твоя жена вытянет?!

— Одна нет, но после смерти Цыси регентом станет Цзайфен, «великий князь Чун», отец будущего Пу И, о будущем рождении которого никто не догадывается. Парень молодой, ему только 21 год, оженили его на дочери князя Жунлу, умершего в прошлом году — в его верности Цыси не сомневалось. Побывал в европейских странах, кланялся кайзеру и улыбался. Причем умело скрывает ненависть — его невеста покончила с собою, когда европейцы брали штурмом столицу.

— Говорил я с Жунлу, тот еще прохвост, — отозвался адмирал и отхлебнул привычного для себя чая. — Парень слаб духом, не вытянет он империю, силенок у него мало, и нет качеств нужных для властителя.

— Вот он нам и нужен, пока император сидит в своей роскошной камере в «Запретном городе». Там поест рисовых лепешек. как императрица Цыань, и откинет копытца. Цыси его убьет в любом случае, или он ее прикончит — счеты между ними не на жизнь, на смерть. Старуха просто не может его сейчас убрать — рано, поначалу должны формально править два императора. Но если Чун прибудет в Мукден, а он это должен сделать, то отпускать его нельзя. Тогда можно будет обойтись без Цыси, если она в январе взбрыкнет — от этой стервы чего угодно можно ожидать.

— Это да, — усмехнулся Алексеев, и неожиданно резко сказал, поглаживая бороду, что делал в минуты волнения:

— Знать изберет твою Елену Борисовну правительницей только в одном случае — когда за «Стеной» начнется резня маньчжуров. А так без указа Цыси провернуть дело будет трудно, если только старуху хорошо «попросить». Или дать ей что-то весомое — она весь бюджет своего флота на строительство дворца потратила. Но денег государь не выделит — идет война, и казна напоминает выдоенное вымя.

— Ты можешь дать «выкуп» — и только ты сможешь обеспечить «приданное» моей супруги на пути к трону!

— Как? Денег у меня никогда не было, и кроме пустых бутылок никакого состояния. Что я могу твоей Елене дать?!

Евгений Иванович опешил, в полной растерянности развел руками. Посмотрел пристально на Фока, а тот со странной улыбкой на губах произнес только одно слово:

— Тайвань!

— Ох-ты, зачем воевать Формозу?! Постой…

Адмирал задумался, машинально прихлебывая чай, а Фок курил папиросу, с усмешкой поглядывая на приятеля, и гадая, найдет ли тот ответ на этот вопрос. И был удивлен прозвучавшими словами:

— Так вот почему, кроме манджуров и корейцев, твоя супруга несколько сотен всякого китайского сброда с южными говорами набрала еще в августе. А я еще тогда думал, зачем тебе они, только морока. А выходит вот оно что, — Алексеев хмыкнул, и задумался, внимательно посматривая на Фока заблестевшими глазами.

— С них мало пользы, но из Бэйянской армии Юань Шикай передаст половину батальонов. Армия ведь единственная, которая сохранила силы после «боксерского» восстания, в нем она не участвовала. Всех маньчжуров поголовно отдадут нам, понятно почему, а вот китайцев и даром не нужно — зачем головная боль здесь. Но вот в качестве «пушечного мяса», или первой волны десанта на Тайвань они у меня пойдут. Вот к ним весь сброд наш и добавим — пусть свою родину от японцев освобождают

— Забавно, — рассмеялся Алексеев, — Цыси не хочет воевать с японцами — обезьяна будет смотреть с дерева, как два тигра дерутся в долине. Есть у них в ходу такая поговорка.

— Она мне знакома, — кивнул Фок.

— Ох и прохвостка старая, — рассмеялся Алексеев. — Сама воевать не будет, постарается все твоими руками сделать.

— Цыси так считала и продолжает пребывать в уверенности, что меня обвела вокруг пальца, как мальчишку. Хитро вывернутая задница! Вот только вся штука в том, что как только первый маньчжурский батальон высадится на острове, то ей придется в срочном порядке признавать «Маньчжоу-Го». Иначе все будут считать, что Поднебесная вступила в войну. А официально признав Маньчжурию с ее «северной династией Цин», она может всем европейским державам честно сказать — я не я, и хата не моя!

— Но тогда императору Николаю Александровичу придется либо поддержать твою династию силой, или наоборот — разогнать. И то и другое сделать легко, имея здесь полумиллионную армию и флот!

— Вот эту мысль я и постарался донести до великого князя, и он ее вроде уловил. Знаешь, я долго не мог решиться, но нужно обеспечить иное будущее — Россия получит верных союзников, потому что они будут дружить вместе с ней против японцев и китайцев, а также европейских держав, всех вкупе взятых. Теперь все зависит от императора Николая — если мы с тобой запустим этот механизм, то ему, как и Цыси, придется решать что делать при крайне ограниченном времени.

— Вот оно как, — Алексеев взял бутылку мартеля и налил в бокал коньяку на треть. Отпил немного, задумался. Фок молчал, понимая, что поставил приятеля в сложное положение.

— Идет война, и я буду воевать против японцев во всех водах, где они находятся, — после долгой паузы усмехнулся наместник. — А диверсию против Формозы провести сам бог велел. Десяток транспортов нагрузить оружием и войсками легко, а в море встречать Небогатова я выведу всю эскадру, вот и сопроводим конвой до пункта назначения. Еще пять недель есть — успеем собрать десант. И Эссена туда на разведку предварительно направлю, и вспомогательные крейсера тоже — пусть начинают набеги на японские перевозки. А ведь польза выйдет — японцы отвлекут часть сил, и меньше будут смотреть на Сахалин и Камчатку. Великий князь одобрит, тут я не сомневаюсь, раз ты с ним переговорил…

— Еще нет, он обещал приехать в Дальний — хочет встретиться с супругой «чисто по-родственному».

— Ага, еще лучше — тогда вместе с нами войдет в дело, я найду, что отписать царю и министру! Но ведь мы не удержим