– Ну что же, – сказал Каратыгин. – Попытаемсяпонять и не понять друг друга… Признаться, почти все, что вы говорили, я ужеслышал. Любопытно получается, вы не находите? Я не могу дать зримое описаниеэлектротока, вы – интуиции, выходит, мы оперируем схожими категориями?

– Да, – сказал Снерг. – Что ж, в конечномитоге все решат не мои или Банишевской труды и не ваша логика вкупе срационализмом… Но не верится мне, что человечество отвернется от звезд…

– Господи, звезды… Не считайте меня узколобымконсерватором, но тогда я не понимаю, зачем нам звезды? Вернее, не рано ли? Кчему были бы современникам Уатта дискуссии о проблемах овладения энергиейатома? Всему свое время. – Он наполнил стаканчики. – Не исключено:такое настроение оттого, что Ойкумена оказалась бедноватой по части сюрпризов,никаких мыслящих океанов и разумных кристаллов мы не нашли. Вообще ничегосногсшибательного не встретили. Сколько-то видов экзотических инопланетныхживотных – это не очень поражает воображение, вы согласны? Фантастика приучиланас и не к тому… И не так уж нам интересно, что в полуобжитой Ойкуменепроисходит. И не так уж мы туда рвемся. Возьмем хотя бы Эльдорадо – отличнаяземлеподобная планета, первый опыт устройства крупной колонии. Вы молоды, ая-то помню, как рвалась туда молодежь, и не только молодежь. И что же? Три города,триста пятьдесят тысяч человек, но что-то туда больше не рвутся, и вашеГлобовидение уделяет Эльдорадо пять минут в неделю…

– Может быть, так и надо? – спросил Снерг. –Вам не приходило в голову, что это – порог? Что мы стоим перед очереднойступенькой? Нет, мы не выработали всех ресурсов этой ступеньки, нынешней, но неозначают ли наши… да, некоторые разочарования, терзания, недоуменные вопросы,споры, что близится новый виток спирали? Что мы интуитивно чувствуем егоприближение? Я в это верю.

– Ну, а я не вижу признаков приближения вашегоочередного витка. Энергетическими ресурсами Солнца мы не овладели полностью.Новых кораблей нет. Потребности отправиться на колонизацию Ойкумены большаячасть человечества не испытывает.

– Вы снова о чисто технических проблемах, – сказалСнерг.

– Но чего же вы ждете?

– Не знаю, – признался Снерг. – Впечатлениетакое, будто что-то назревает, угадать бы, что… Знаете, как это бывает передгрозой?

«Все-таки препоганая ситуация, – подумал он. – Двачеловека, не сказать, чтобы глупые или ограниченные, не могут понять другдруга, не говоря уже о том, чтобы кто-то кого-то переубедил, – мыслят вразных плоскостях, верят в разное, оперируют разными понятиями и критериями, икаждый на свой лад желает добра человечеству – что, в свою очередь, заставляетеще решительнее расходиться во мнениях, взглядах на будущее. Как же мы в такомслучае с андромедянами-то договоримся, если друг друга понять не можем? Или нехотим?»

– Кстати, об Эльдорадо, – сказал Каратыгин тоном,показывающим, что время спора отошло (если вообще был спор). – Сюдапривезли картины с какого-то их местного вернисажа, и идет вокруг них спор.

– Они здесь?

– Да. Странные какие-то картины.

– Ну, странного на острове Буяне хватает, – сказалСнерг. – И как скоро вы собираетесь внести предложение о Референдуме?

– Недели через три, как только уйду в отпуск. Вы вполнеуспеете за это время подготовить убедительный фильм, – сказал Каратыгинбез тени иронии, просто как человек, уверенный в своих силах.

– А если за это время «икарийцы» добьются успеха?

– Вы же это просто из желания подпустить детскую,простите, шпильку, говорите.

– Быть может, – сказал Снерг. – В давниевремена, рассказывают, детский пальчик, заткнувший дыру в плотине, спас едва лине целую страну…

– О давних временах многое рассказывают, –Каратыгин пружинисто встал. – Простите, дела, дела и дела. Через час уменя совещание. До свиданья.

– До свиданья, – сказал Снерг.

Он задумчиво проводил взглядом массивную фигуру Каратыгина.Интересно, как бы Каратыгин повел себя при «громе с ясного неба» – сиречьуспехе «икарийцев»? Человек действует, руководствуясь определенной системойценностей, опираясь на определенный комплекс знаний, его действия и поведение,в общем, нетрудно предсказать. Но, предположим, в жизнь внезапно вторгаетсянечто, нечто, изменяющее комплекс знаний, систему ценностей, представлений икритериев – как поведет себя тогда объект наблюдения? Скорее всего, именнотогда начнут с пулеметной частотой вспыхивать табло «Непредсказуемо», «Непрогнозируется». Наверняка…

«Ну, а ты-то, ты сам, – спросил себя Снерг. – Тывырос в определенную эпоху, при тебе человечество еще не перешагнуло наследующую ступеньку, так можно ли прогнозировать собственное поведение вмомент, когда грянет гром с ясного неба?»

Но вряд ли стоит над этим задумываться – ведь не будетогненных небесных знамений, откровений в грозе и буре, звезды не сдвинутся смест, и земля не встанет дыбом, не зря повелось исстари – те, кто своимиглазами наблюдают исторические события, весьма часто не могут оценить их вовсем величии. Это – привилегия потомков… и участников событий.

А можно ли считать тебя участником событий? Безусловно. Вподготовке Референдума тебе отведена роль не главного героя, но и не статиста«без речей», а уж Референдум, определяющий на ближайшие годы планы космическойэкспансии человечества, никак не отнести к малозначительным событиям.

Откуда же тогда это ощущение недовольства собой? Тебе нетеще тридцати, у тебя есть работа, и ты ее любишь, добился уже многого, у тебяесть Алена, ты ее любишь, и она тебя любит, у тебя есть друзья, интересныевстречи, и ты небесполезен для людей. Что же тогда? Создалось впечатление, чтос Тимкой Панариным – что-то схожее, и не с одним Тимкой – что же с вами втаком случае происходит, молодые люди благополучного сто четвертого года? Чтоостается недосказанным?

– Станислав Сергеевич?

– Он самый, – сказал Снерг.

Молодой человек спортивного склада присел рядом с ним натраву несколько скованно и неуверенно, словно вообще не привык иметь дела сприродой даже в такой ее полуцивилизованной ипостаси, как дача в тайге не такуж далеко от города. Это сказало Снергу многое, он хорошо знал таких – мышечныйтонус поддерживают спортзалы, отпускные дороги пролегают по городам, славящимсяпамятниками архитектуры и изощренной туристской индустрией, не позволявшейклиенту и пальцем шевельнуть. Они не отходят и ста метров от станциимонорельса, городской видеофонной сети и телестен. Обыкновенная тайга для них –все равно что другая планета. Урбанизированные на молекулярном уровнебратцы-земляне. Снерг не испытывал к ним ни жалости, ни превосходства – простосам он жил иначе.

– Простите, что побеспокоил, Станислав Сергеевич, но уменя к вам дело. Я знаю, что здесь не принято говорить о делах…

– Вообще-то да, – сказал Снерг. – От делздесь отдыхают.