Неудивительно, что утром проснулась я в отвратительном настроении и с дурными предчувствиями. Нет, ну что такое творится с моей жизнью-то?! Столько всего разом навалилось и при этом ничего хорошего! Когда уже появится хоть какой-то просвет?

— Кира, ты вставать собираешься? — окликнула меня Аниль, переодеваясь из сорочки в учебную форму. — Нам на занятия скоро.

На кой мне занятия, если все равно скоро отчислят?

— Да, сейчас встану, — со вздохом отозвалась я.

— Ой, Кира у нас, похоже, снова в дурном настроении! — прощебетала Дарла, заботливо поправляя листочки посапывающему цветню. — Знаешь, чего тебе не хватает для счастья?

— И чего же? — угрюмо отозвалась я. — Одноместной могилы?

— Любви! — некромантка явно пребывала в замечательнейшем расположении духа. — Вот как у нас с некропупсиком!

Я с недоумением перевела взгляд на Аниль.

— Да, — констатировала она, демонстративно закатив глаза. — Снова любовь до гроба. И боюсь, это не лечится.

Я села на кровати, с сомнением посмотрела на чуть ли не сияющую некромантку.

— Дарла, ты забыла, что ли, что этот полудурок тебя вообще пустым местом счел?

— Ой, да мой трупняша просто идиот немножко, что уж тут поделаешь, — осчастливленно ответила она. — Ну что вы на меня так смотрите? Я и сама прекрасно понимаю, что он самовлюбленный придурок, но, — восторженный вздох, — какой же все-таки эффектный! Видели, как он вчера руками махал и голосом таким величественным… ах, какой у него голос, — она снова сбилась с мысли. — А волосы! От его волос так и веет смертью!

— Ага, смертью уже не одного парикмахера, — не удержалась от смешка я и громогласно зловеще изрекла, пародируя вчерашнее выступление Бирогзанга: — Да сгинет всякий, кто посмеет поднять ножницы на мои волосы! Да отрастут мои великолепные косыньки до моих не менее великолепных пяточек! Да заплетутся они в косички с черными ленточками и бубенчиками на концах! Да пройдусь я так по кладбищу, и повторно скопытнутся от моего вида все из могил повылазившие!

Аниль вовсю хихикала, зато Дарла посмотрела на меня со вселенским укором.

— Вот поэтому, Кира, — назидательно произнесла она, — у тебя в личной жизни такой бардак.

— Потому что волосы лишь до пояса, а не до пят? — со смехом уточнила я.

— Потому что ты совершенно не ценишь парней, — Дарла уперла руки в бока. — Придираешься по всяким пустякам. Вот потому-то у тебя с Рефом и не ладится.

— Вот за что я люблю тебя, так это за твою логику, — примирительно улыбнулась я, вставая с кровати.

— Ну а что, не так, что ли? — парировала Дарла. — Вот ты со своим дурным характером упустишь любовь всей своей жизни, и все, страдания до конца дней. Вот взгляни на нас с некропупсом. Он хоть и дубень самомлеющий, но я все равно готова мириться с этими его недостатками. Перевоспитаю, конечно, маленько, чтобы не так сильно бесил. Но главное, я не собираюсь стоять в стороне и гордо фыркать на любимого. Тут действовать, Кира, надо! Искать пути к сближению! Парни ведь во, — она демонстративно постучала себя кулаком по лбу, — тормозят неслабо, и вообще у них весь мыслительный процесс какой-то неправильный, если таковой вообще имеется.

— Ну это да, — со вздохом согласилась Аниль. — С логикой и пониманием у них точно проблемы.

— Девчонки! — раздался призывный вопль Грана, видимо, из кухни. — Давайте уже заканчивайте нас там обсуждать, блинчики стынут!

Бедная целительница вмиг запунцовела. Да, как-то вылетело у нас из головы, что тут слышимость ого-го. Хорошо хоть, я про Рефа ничего ляпнуть не успела, а собиралась ведь.

И только Дарла не смутилась. Радостно воскликнув: — Блинчики! — первой поспешила из спальни.

— Да ладно тебе, не переживай, — ободряюще прошептала я Аниль, — ты же ничего такого не сказала.

— Да и если сказала бы, до него все равно бы не дошло, — она в очередной раз вздохнула. — И, видимо, никогда не дойдет. Тебе в этом плане проще.

— Это, интересно, чем? — не поняла я.

— Хотя бы тем, что Реф тебя любит.

— Э-э? — на более глубокомысленное меня не хватило.

— Для тебя это новость? — в свою очередь, обомлела Аниль. — Это же очевидней очевидного!

Я хотела возразить, но снова послышался призывный вопль Грана:

— Кира! Аниль! Тут всего четыре блинчика осталось! И я их обороняю с большим трудом!

— Мы уже идем! — крикнула в ответ я и шепотом добавила Аниль: — Знаешь, если бы Реф меня любил, он не стал бы мне лгать.

— Но ты ведь тоже ему лжешь, — парировала она. — У вас даже в этом полнейшая взаимность.

Возразить было нечего, а объяснять, насколько все запутанно, слишком долго. И почему-то мне казалось, что распутать все это будет весьма непросто. Если вообще возможно.

Мне совсем не хотелось в университет. Мне хотелось остаться в тишине и одиночестве, чтобы начать переводить фолиант с рунного на, так сказать, человеческий. Но, увы, реальность, как всегда, не считалась с моими желаниями. Благо хоть сегодня не лекции предстояли, а практика. Все-таки с Вейнсом всегда занятия проходили веселее и интереснее. Хотя в моем настроении почти-отчисленной и несчастно-влюбленной все равно было не до веселья.

— Настал великий день! — несмотря на всю пафосность фразы, произнес ее Вейнс перепуганно и даже с обреченностью в голосе.

Мы с ребятами с недоумением переглянулись. Ведь мало ли, какой именно из великих дней настал: день Накануне Конца Света или день Шоколадных Печенек. Но декан следом пояснил:

— Сегодня предстоит официальное знакомство с семейством моей невесты.

— И они ведь по-прежнему считают вас деканом боевого факультета? — осторожно уточнил Реф.

Вейнс уныло кивнул. Видимо, сам уже жалел о своем залихватском вранье. Мы с ребятами снова переглянулись, и наивный Тавер выдал гениальную мысль:

— А вам обязательно при этом знакомстве присутствовать?

— Обязательно, — мрачно отозвался Вейнс. — К тому ж, как я уже говорил, по традиции мне нужны сопровождающие. Надеюсь, вы, ребят, не передумали. Да и не забудьте, что вы — поголовно боевые маги, а я, соответственно, прославленный декан соответствующего факультета.

Не так давно у нас с ребятами, кстати, зашел разговор про Вейнса. Вот когда дело касалось практических занятий по магии, развитии уникальных даров, он сразу становился серьезным и многознающим — настоящим наставником. Но в остальном же он был паникером и, как ни прискорбно, даже раздолбаем. По этому поводу Алем не без ехидства высказался:

— Какие студенты, такой и декан.

И вот сейчас эта афера Вейнса отдавала форменным идиотизмом. Но раз он опрометчиво заварил эту кашу, не бросать же его теперь.