Дернувшись вслед за тяжелым стулом, Трофимов потерял равновесие и почти повернулся вокруг своей оси, едва удержавшись на ногах. Ерофеев ударил ножом, пытаясь достать Димку, но тот перенесся в другой угол комнаты. Тогда Ерофеев кинулся на Тимофея. Зверев едва успел отскочить. Димка возник позади Славки, схватил его за плечи и отшвырнул в сторону. Нож вылетел из руки Ерофеева, и Карина тут же пинком отправила оружие к дальней стене.

Зверев сжал кулаки, намереваясь врезать Славке в челюсть. Тимофею приходилось участвовать в драках, и он хорошо знал, куда именно бить. Но Ерофеев отпрянул назад и ударил ногой в тяжелый стол, заваленный книгами. Стол пронесся по комнате – Димка и Тимофей метнулись к стенам, – с грохотом врезался в стену и развалился на куски.

Ерофеев снова бросился на Тимофея, но тот проворно уклонился и с размаху ударил ребром ладони в кадык Славки. Ерофеев замер, вытаращив черные глаза, а потом издал такой вопль, что у всех кровь застыла в жилах. Выронив Змеиное ожерелье, он схватился руками за шею, жадно хватая ртом воздух, а затем громко прошипел что-то на своем непонятном языке.

Тимофей схватил с пола обломок доски, еще совсем недавно бывший частью стола, размахнулся и огрел Ерофеева по спине. Вопли тут же прекратились, тот развернулся и злобно уставился на Зверева.

На его глазах Тимофей снова поднял доску и ударил ею по ожерелью. Камни треснули, их осколки разлетелись по полу. Ерофеев жутко вытаращил глаза и что-то прорычал, затем прыгнул на него и вцепился обеими руками Тимофею в горло. Оба свалились на пол. Тимофей пытался освободиться, но Славка не давал ему такой возможности, неумолимо сжимая шею парня. Удары Тимофея он словно не замечал, и Зверев начал задыхаться.

Тогда Карина схватила с пола костяной нож и с громким визгом полоснула Ерофеева по правой руке, сделав глубокий разрез от плеча до локтя. Тот с диким ревом взвился в воздух и вдруг вылетел в окно, расколотив все стекла. Снаружи послышался грохот.

Подскочив к подоконнику, Тимофей и Карина увидели, как Ерофеев уже вскакивает на ноги и, зажимая ужасную рану рукой, бросается прочь. Вскоре он исчез за углом дома.

– Ты как? – спросила Кикмарина, коснувшись плеча Тимофея.

– Жить буду, – глухо ответил тот, растирая шею. – Димка, ты в порядке?

Им никто не ответил. Тимофей и Карина торопливо обернулись.

Димка поднимал с пола разорванное ожерелье, оброненное Ерофеевым. И в его зрачках плескалась та же клубящаяся тьма, что была в глазах Славки.

– Дима? – испуганно пролепетала Карина. – Ты что…

Димка выкрикнул что-то гневное на том же каркающем языке, отшвырнул испорченное ожерелье и, расшвыряв Карину с Тимофеем в разные стороны, вылетел в окно. Сильный сквозняк взметнул шторы к потолку, и в следующее мгновение Трофимов исчез из виду.

– Что с ним? – испуганно крикнула Карина.

– Не знаю, – потрясенно выдохнул Тимофей. – Но он… такой же, как Славка!

– Этого быть не может!

– Ты сама видела!

– Он нормальный! Мы же целый день вместе провели!

Связанный Иван у стены издал жалобный стон.

– Ваш приятель изменился, когда тот, второй, понес свою тарабарщину, – проговорил он. – Вы стояли к нему спиной и ничего не заметили…

– Что?! – ужаснулась Карина. – Это что, магия?!

– Расскажем обо всем в академии, – мрачно сказал Тимофей. – Пусть старшие разбираются.

Он подошел к Ивану и развязал ему руки, размотав электрический провод, оторванный от какого-то электроприбора.

– Ты сам в порядке?

– Этот тип вломился ко мне в квартиру! – затараторил Иван, растирая затекшие запястья. – Начал избивать меня, требовал вернуть ожерелье. А потом решил прикончить!

– Сам виноват, – хмуро заметил Тимофей. – Нечего было красть в своем музее!

Карина продолжала молча смотреть в окно, по ее щекам катились слезы.

– Это все из-за ожерелья, я уже понял, – кивнул Иван. – Угораздило меня… Но кто ж знал, что за ним явится этот псих?! Ваш знакомый? И кстати, вы сами-то кто такие?

– Нас твоя сестра прислала, она боялась, что за тобой придет полиция, – ответил Зверев. – Хотела, чтобы ты отдал ожерелье нам, а мы потихоньку вернули его в музей.

– О, – только и смог выдохнуть Иван. – Но теперь поздно… У меня его легавые точно не найдут. Нужно избавиться от обломков.

– Полиция к тебе все равно явится, так что самое время подумать, как ты объяснишь им весь этот бардак. – Тимофей обвел рукой разгромленную студию. – А нам пора уходить. Сестре позвони, чтобы она нас не ждала.

Он взял Карину за руку и потащил за собой.

– Эй! – воскликнул Иван. – Но что я полиции скажу?

– Это уже твои проблемы, – ответила Карина, вытирая слезы.

Они быстро вышли из квартиры, спустились во двор и тщательно осмотрелись. Димки и след простыл, так же как и Славки Ерофеева.

– И что теперь? – спросила Карина, с трудом сдерживаясь, чтобы снова не заплакать.

– Ожерелье им не досталось, хоть это радует…

Тимофей вытащил телефон и набрал Димкин номер. В трубке послышались длинные гудки, Трофимов не отвечал.

– Нас еще его мама ждет, чтобы переночевать, – вспомнила Кикмарина. – Что мы ей скажем?

– Туда нам точно лучше не соваться, – сказал Зверев. – Остается только вернуться в академию и ждать. А еще нужно сообщить Елене Федоровне и Олегу, брату Славки. Не нравится мне это все.

– Если с Димкой что-то случится, – тихо проговорила Карина, – я… Я не знаю, что со мной будет.

– Ничего не случится! Верь в лучшее! – твердо заявил Тимофей и почти силой потащил ее к ближайшей автобусной остановке.

Ангелина Зверева сидела в своей спальне перед большим зеркальным трельяжем. В комнате царил полумрак, и десятки фарфоровых кукол таинственно посверкивали глазами. Ангелина зажгла несколько свечей и поставила их между собой и зеркалом, как требовал ритуал.

Как только она произнесла заклинание, в серебристой глубине возникло два миндалевидных янтарных глаза с вертикальными змеиными зрачками.

В спальне мгновенно похолодало, а зеркальная плоскость дрогнула и пошла волнами. Когда раздался голос, стекло начало резонировать, поэтому каждое произнесенное слово сопровождалось едва слышным дребезжанием и хрустальными переливами.

– Ангелина… Услада моего взора. Я с нетерпением жду каждой нашей новой встречи… Жаль только, что мы видимся лишь тогда, когда возникают какие-то проблемы. Что на этот раз?