— Вырубил надолго. Может, жить останется и не превратится в дебила, но совать свой нос в чужие дела еще долго не будет.

— Будем надеяться, — с надеждой проговорил мужчина, сидевший за рулем.

Датский антиквар Петерсен остановился в номере люкс южноградского отеля «Солнечный ветер». Высшим достижением в своем бизнесе, как и Аркадий Евгеньевич Лонской, Петерсен считал умение обнаружить такие картины, фолианты или предметы старины, реальная рыночная стоимость которых была их владельцам не известна. А потом приобрести их по бросовой цене и получить уже от своего покупателя хорошие комиссионные. Он регулярно общался с художниками, музейными работниками, владельцами галерей, археологами, букинистами. При покупке антиквариата или произведений живописи Карл Петерсен самым тщательным образом соблюдал соответствующие требования законодательства страны, в которой совершал приобретения, заполнял все необходимые таможенные декларации, выплачивал налоги и сборы.

Так он поступал всегда. За редкими исключениями. В тех случаях, когда уникальные предметы сделки с физическими лицами, подчас полученные последними при неясных обстоятельствах, категорически были запрещены к вывозу за границу, а комиссионные составляли пятизначные суммы в долларах или евро, Петерсен шел на риск и использовал тайник в днище своего автомобиля. Он осознавал возможные последствия, но не мог ничего с собой поделать, когда речь шла о подобных суммах. До сих пор это сходило ему с рук, и прошлое датчанина с точки зрения правоохранителей выглядело безупречным. Предложение заказчика из английского замка относилось именно к таким особым случаям. Более того — оно было просто беспрецедентным. Игра явно стоила свеч, и риск был оправдан. Тем более что мистер Винтер обладал, как был уверен Петерсен, нечеловеческим могуществом, частицу которого он передал своему поставщику.

Лишь бы его снова не попытались обмануть, как вздумал этот мошенник Зароков. Петерсен с удовольствием вспоминал, как он разоблачил и высмеял незадачливого художника. Жалкий невежда попробовал провести настоящего профессионала. И сел в лужу, потерял лицо, как говорят на Востоке. Алкоголик, бездарность, возомнившая себя умнее своего заказчика. Еще год — и он превратится в бродягу, уличного попрошайку. Но в результате сделка с Зароковым не состоялась, а приобретенные с выгодой монеты и книги не окупали стоимости поездки. Главным было сокровище киммерийского кургана. После длительных поисков Петерсену удалось выйти на обладателя столь редких артефактов.

Петерсен провел несколько часов в Интернете, собирая информацию об исчезнувшем древнем народе, его истории и культуре. Выяснить удалось не слишком много. Киммерийцы в VIII и VII веках до нашей эры проживали на обширных территориях современной России — в Крыму, на нижнем Дону, на Кубани, а также на Кавказе. Судя по всему, эти кочевники в VII веке вторглись в Малую Азию, одержали там несколько крупных побед и собрали богатую дань. Они успешно воевали с ассирийцами, лидийцами и фригийцами и даже, по некоторым данным, угрожали границам Древнего Египта. Упоминания о киммерийцах имеются в «Одиссее» Гомера и в ассирийских летописях, а также в Библии. Древнегреческий историк Геродот указывал, что они кочевали вблизи Танаиса и Меотийского болота до прихода в эти земли скифов, а потом последние вытеснили киммерийцев на юго-восток, на территорию современной Турции. Греки суеверно верили, что эти кочевые племена — выходцы из ада, поэтому Петерсену стал понятен интерес к киммерийцам внушающего страх хозяина Вернон-Холла.

Окончательная их судьба оставалась для современной исторической науки непонятной — киммерийцы то ли были побеждены и истреблены скифами, то ли ассимилировались с ними, как этруски с римлянами. Киммерийские погребения были обнаружены археологами на юге России, в Закавказье и в Малой Азии.

Более всего Петерсена интересовала их культура. Киммерийцы одними из первых в Восточной Европе освоили получение железа из руды, сменили бронзовое оружие на железное. Они создавали с помощью литья наконечники для стрел и копий, киммерийские луки были страшным оружием их легкой конницы.

К сожалению, отличить украшения и оружие киммерийцев от украшений и оружия скифов было не просто. Хотя различия были. Например, длинные мечи киммерийцев достигали длины до полутора-двух метров, а у скифов они были похожи скорее на кинжалы. Киммерийцы, как правило, сражались без щитов и доспехов, лишь немногие знатные воины использовали трофейные. Это позволяло дифференцировать захоронения двух похожих, но разных народов после вскрытия их захоронений. Хотя далеко не всегда можно было доказать, что дорогие предметы извлечены именно из киммерийской могилы. Но если мистер Винтер останется недоволен, то Петерсен вернет ему кредит. А сам продаст артефакты другому коллекционеру, не столь привередливому.

Весь вечер в день приезда господин Карл Петерсен гулял по городу, насладился щедротами местной кухни в ресторане и осматривал с набережной панораму левого берега реки. Следующим утром он принял душ, побрился, позавтракал в гостиничном номере и вышел на широкий проспект, свежий от ночного дождя. Петерсен по подземному переходу перебрался на другую сторону, сел на скамейку в безлюдном еще сквере, достал мобильный телефон и набрал нужный ему номер. Услышав в трубке знакомый голос, бизнесмен произнес тихо по-русски, но с заметным акцентом:

— Это Петерсен. Вы готовы предложить мне то, о чем мы договаривались две недели назад?

В ответ его собеседник проговорил после некоторой паузы:

— Пока нет, возникли небольшие проблемы. Но скоро буду готов.

— Учтите, я проведу здесь еще пять дней, не больше. Жду звонка.

Петерсен завершил разговор и недовольно поморщился. Он привык к точности и определенности в делах, старался избегать всевозможных неожиданностей и непредвиденных обстоятельств, но совсем обойтись без них тоже не удавалось. То, что стояло сейчас на кону, стоило ожидания.

Кроме того, датчанин вспоминал пустые и холодные глаза мистера Винтера, и ему становилось жутко. Обмануть ожидания такого заказчика было бы очень опрометчиво, более того — смертельно опасно.

Из дневника поручика Алексея Стрельцова

Сентябрь 1917 года

День первый

Хутор поразил меня своей тишиной, спокойствием и умиротворенностью — он словно невидимой стеной отгорожен был от остального мира, где шла четвертый год жестокая война. Мы расселились в разных местах. Салтыков и студенты, Веня и Павлик, стали на постой к старому казаку Григорию, а меня приютила синеглазая и смуглая молодая вдова Варвара, молчаливая и загадочная, очень красивая, очень скрытная. Дом ее, из глины и камыша, стоял на краю хутора, у глубокого оврага. Варвара, как мне потом удалось узнать, оказалась в здешних краях лет десять назад, юной девушкой. Откуда она пришла с одним узелком за спиной, никто точно не знал, одни говорили, что отстала от цыганского табора, другие — что сбежала от властного и жестокого отца, который хотел выдать ее замуж за богатого старика. Из-за Варвары молодой парень, Федор Коршунов, бросил невесту и женился против воли родителей. Те выделили молодым этот окраинный домик, доставшийся от умершей родни, но прожил в нем Федор недолго — перед самой Великой войной он утонул в реке во время рыбалки. Поговаривали даже, что покончил с собой, прознав об изменах жены…