Пока что никто по поводу Брайана ему не звонил, и Люк в глубине души был рад этому. Да, ему хотелось, чтобы Энни осталась, и по чисто эгоистическим соображениям, однако в последнее время его тревожили и отношения у них в семье. Люк дважды обратил внимание на ее синяки: один на бедре (он увидел его, когда Энни нагнулась к Клейтону, и юбка у нее чуть задралась), а второй на плече (на ней была блузка с коротким рукавом). Конечно, она могла удариться в тренажерном зале или упасть во время пробежки…

Когда они начали появляться? Интересно, Натали что-нибудь знала? Наверное, нет. Всякий раз, когда они возвращались после ужина с семейством Гурелла, Натали восклицала: «Брайан — такой козел!» Конечно, Брайан — козел, но неужели он к тому же распускает руки?

Люк откинулся на спинку сиденья. Может, у него паранойя? Брайан — друг семьи и служит в полиции. А с другой стороны, вдруг он не ошибся? Многие ли догадывались, что его собственный отец тиранит близких?.. Нельзя оставлять Клейтона в этом доме, пока все не выяснится.

Минуту спустя Люк вновь притормозил у дома Энни. Лужайка у дома, как всегда, была аккуратно подстрижена. У обочины извилистой садовой дорожки в два ряда цвели красные и желтые тюльпаны. Цветы пылали на фоне влажной черной земли. Все выглядит таким приличным, таким благообразным… Люк заскочил на крыльцо и замолотил кулаками в дверь. Испуганная Энни выскочила на порог, к ее ногам жался Клейтон.

— А, это ты… — Она сдернула с плеча полотенце, и Люк ясно разглядел новые синяки. — Я чуть инфаркт не заработала.

— Прости, что напугал, просто я… — Надо было подумать над отговоркой, прежде чем тарабанить в дверь. И что теперь? — …Забыл тебе сказать…

— Зайдешь?

— Ненадолго. Вспомнил, что мы с Клейтоном сегодня записались к врачу.

Он прислонился к дверному косяку, стараясь не выдавать волнения. Не стоило тревожить Энни еще больше.

— Понятно. Соберу его вещи.

След из игрушек привел в гостиную — там Энни с Клейтоном проводили бо́льшую часть времени. Что ж, быстро ускользнуть не получится… Люк закрыл за собой дверь.

— Давай помогу.

Он подобрал с пола синего плюшевого медведя и коробку с фломастерами и бросил их в мешок. Энни следом закинула еще несколько игрушек. Внезапно что-то забубнило:

— Буква «А» дает звук «а», буква «А» дает звук «а»…

— Терпеть не могу эту игрушку, — проворчал Люк. Он полез в рюкзак, достал музыкальную азбуку, открыл панель сбоку и щелкнул выключателем.

— Я шесть недель билась, не знала, как она выключается! Там просто какие-то вечные батарейки! — Энни рассмеялась.

— Зато в прикольных игрушках батарейки садятся буквально через два дня. — Люк улыбнулся в ответ и впервые за две недели встретился с ней глазами.

— Да уж, просто заговор.

— Точно. Подадим на них в суд и станем миллионерами.

Хорошо, что в разговоры с Энни вернулась прежняя шутливая легкость. Люк протянул ей ладонь. Она заправила за ухо светлую прядь и протянула руку в ответ. Пальцы у нее были прохладными и тонкими. Такими тонкими, что, кажется, нажми посильнее — и сломаешь.

— Энни, прости, пожалуйста. Тогда, на дне рождения Мэй… Я знаю, что обидел тебя.

— Все хорошо. — Она отняла руку. — Ты прав. Если Натали считала, что вам нужна моя помощь, это не значит, что она действительно нужна.

— Ты правда решила, что я так думаю?

Вот как вышло: хотел защитить Энни, а вместо этого расстроил…

Она кивнула. Люк сделал шаг ей навстречу и остановился, замявшись.

— Ты нам очень нужна. Очень. Но мне не хочется, чтобы ты чувствовала себя виноватой из-за переезда. Нельзя быть эгоистом. Ты заслуживаешь счастья.

Она обхватила себя за плечи. Глаза у нее потемнели, словно отражая настроение.

— Ну да, счастья…

Люк подошел еще на шаг ближе.

— Ты ведь счастлива, Энни?

Она сильней сжала руки и закусила темное пятно на губе. Старый шрам? Интересно, откуда он?.. Беспокойство пересилило.

— У тебя все хорошо?

— Слушай, почему ты вернулся? — Между ними вдруг выросла стена. — Вы не записывались к врачу, так?

Люк отвел взгляд. Тактическая ошибка. Он слишком надавил. Когда семья Натали только переехала в их город, Терри зашла к ним, чтобы поговорить с мамой Люка. Прямо заявила, что слышала крики отца, и спросила, откуда у нее синяки. Мама вежливо улыбнулась и ответила, что всё в порядке, а потом напоила ее чаем с пончиками.

— Ты что-то прочел в одном из тех писем? Давай рассказывай, Люк.

Он никогда раньше не видел Энни такой рассерженной.

— Письма ни при чем. — Ему хотелось отступить, но он боялся выказать слабость. — Просто я за тебя волнуюсь и хочу помочь.

— В чем?

— С Брайаном. Мне кажется, он…

Люк не договорил. Дверь наверху открылась, и вышел Брайан собственной персоной.

— Привет, Люк. Услышал, как ты пришел.

Он перегнулся через перила. Рубашки на нем не было, только форменные брюки. На плечах бугрились мускулы. Левое плечо украшала татуировка в виде колючей проволоки. На груди тоже имелась татуировка — какое-то слово, издалека Люк не мог разобрать, какое именно.

— Привет, Брайан! А я уже ухожу.

Люк поправил мешок на плече и махнул Клейтону, который устроился на ступеньках и перебирал детали конструктора.

— Не хочу к доктору, ненавижу уколы!

Мальчик сполз на ковролиновое покрытие. Люк легонько потянул его за руку.

— Не волнуйся, сегодня никаких уколов. Потом куплю тебе мороженое.

Придется, наверное, и вправду идти к врачу.

— Завтра вас ждать? — спросила Энни.

— Наверное. Я тебе попозже позвоню.

Она покивала.

— Хорошо. — Голос у нее звучал до жути спокойно.

Люк пошел к двери.

— Тебе еще не звонили? — окликнул Брайан. — Мне сказали, что проверка займет пару недель.

Люк даже не обернулся. Его терзала мысль, что он оставляет Энни в одном доме с мужчиной, который, возможно, над ней измывается. И еще просит его об одолжении…

— Нет, не звонили. Если что, сразу скажу.

— Может, вообще не позвонят, — крикнул Брайан.

«Будем надеяться», — подумал Люк, захлопывая дверь.

Люк нажал кнопку фотоаппарата. Ему позировали Мэй с Уиллом. Раздался щелчок. Ну конечно, у старых фотоаппаратов в самом деле закрывался и открывался затвор.