— В мою комнату! — крикнул шаман. — Давай же, Сесиль!

Она встрепенулась, будто ее имя разрушило какое-то заклятие.Женщина побежала по коридору, бормоча:

— Да что же это? Что происходит?!

Колдунья догадывалась, в чем дело: на них напали, Верховныйковен или Деверо. Она ждала этого дня, готовилась к нему. Стоило потерятьбдительность — и началось. Как же их нашли?

Сесиль, Дэн и Ричард влетели в комнату и захлопнули дверь.«Ловцы снов», перья, кости, свисавшие с потолка, закачались. Сесиль началамолиться лоа, Дэн призвал на помощь Ворона, свой тотем, а Ричард загородил входкомодом. Дом гудел, будто по нему катались пушечные ядра. Дверь тряслась так,что едва не слетала с петель. Окно разлетелось вдребезги.

В комнату влетел огромный черный сокол.

— Берегись! — крикнул Дэн и бросился к Сесиль.

Они упали на пол, укрываясь от летящих все стороны осколков.Птица закричала. Сесиль украдкой взглянула на нее из-под руки шамана. Соколспикировал на Ричарда, но тот вовремя присел, и клюв птицы вонзился в стену. Изнего хлестала кровь. Сокол бил крыльями, как безумный, вертел головой, стараясьосвободиться, но все тщетно.

Дэн стал читать заклятие. Сесиль присоединилась к нему,по-французски умоляя погубить врага, а его злой дух отослать хозяину. Однакоптица не сдавалась.

Ричард схватил с комода лампу и принялся колотить сокола. Тотзаверещал, но мужчина все бил и бил. Сесиль и не подозревала, что он такойсильный. Наконец сокол обмяк и упал.

В разбитое окно хлынули бесы. Крошечные твари с чешуйчатойкожей подергивались, хихикали, пробираясь по осколкам. Они совершенно необращали внимания на то, что ранили себя: одни умудрялись отсечь лапу, другиеотрезать коготь, однако продолжали с шумом и бормотанием лезть вперед, кактараканы или крысы, неуклонно приближаясь к Дэну и Сесиль.

«Холли! Помоги!» — мысленно крикнула Сесиль.

Она не знала, услышит ли девушка ее зов, но Дэн повернулголову и сказал:

— Молодец. Правильно!

Колдунья почувствовала вибрацию его магической силы.

— Холли! Спаси! Нас обнаружили!

ТРОЙСТВЕННЫЙ КОВЕН

Лондон, Йоль

Наступил Йоль, праздник зимнего солнцестояния. Сашаулыбалась, глядя на две пары, решившие связать себя узами и удвоить колдовскуюсилу. Женщина имела право провести этот ритуал, ведь она принадлежала кМатеринскому ковену. Она понимала, что сейчас ее друзьям сила нужна какникогда. Тучи над ними сгущались, и мирные деньки подошли к концу.

И вот в ночь полнолуния у ворот Вестминстерского аббатстваперед Сашей стояли две молодые пары. Руки влюбленных связывали шнуры,вымоченные в отварах трав. Скоро она надрежет ладони молодым людям, и онисмешают свою кровь.

Одной из пар были Филипп и Николь. Это Сашу нисколько неудивило. А вот при виде второй грустно улыбнулась, вспомнив ушедшую невиннуюлюбовь: Томми Нагаи открыл свои чувства Аманде, а та их явно разделяла.

«Жизнь полна неожиданностей, — подумала Саша. — И среди нихмного приятных».

Увы, как это часто случается, ритуал принес ей и радость, иразочарование. Саша надеялась, что Жеро свяжет себя узами с Холли, но оннаотрез отказался.

— В моей крови зло, — сказал он матери. — Я — Деверо.

Именно это Саша и пыталась ему объяснить. Он Деверо, вот чтоглавное.

Холли мужественно приняла отказ, хотя для нее это явно сталоударом, ведь узы — высший союз, в который могут вступить колдун и ведьма. Оналюбила Жеро и не скрывала этого. Думала, что он согласится пройти ритуал вместес ней. В конце концов, она многое вынесла ради него: противостояла Материнскомуковену, рисковала своей жизнью и жизнями тех, кого любила. А Жеро только и могсказать, что он, видите ли, Деверо!

Теперь Холли помогала Саше связывать шнуром запястья другихвлюбленных. Сердца Николь и Филиппа горели страстью. Аманда и Томми сталитихими, застенчивыми друг с другом, совсем как дети.

— Именем Богини отныне вы будете поддерживать друг друга вчасы невзгод, — начала Саша. — Милостью ее черпать силы друг в друге, как господинв своей госпоже и госпожа в господине.

— Благословенны будьте, — произнесли свидетели.

Алонсо перекрестил молодых людей, а Саша обмакнула в водупучок дубовых листьев и окропила влюбленных.

— Пусть госпожа станет покровительницей господину, агосподин — покровителем госпоже.

— Благословенны будьте.

Холли смахнула слезы. Жеро стоял в тени, недосягаемый дляматери-Луны. Девушка не видела его, но помнила каждый его шрам, оплывшую кожупод глазами, из-за которой казалось, что его лицо тает. Она понимала, почему онотказался, и все же сердце у нее разрывалось.

«Теперь наша очередь», — мысленно сказала Холли.

Она сознавала, что это огромный риск. Вдруг Изабо потребуетсмерти Жана? Вдруг Жан исполнит клятву мщения? И все же ее страсть была неутолима.Она бы жизнь отдала за него, всех бросила. Она и в самом деле была готова наэто.

Жеро не смотрел на нее, словно боялся, что от его решимостине останется и следа, если их глаза встретятся. Холли с надеждой ловила еговзгляд, но он так и не повернул головы. Отвернул сердце.

«Я люблю тебя!» — мысленно произнесла она и видела, что онответил: «Я знаю».

Холли страдала. Тем временем Аманда и Томми, Филипп и Никольвступали в союз, более глубокий и крепкий, чем христианское венчание: ихмагические сущности сливались воедино. Теперь они представляли собой одинисточник силы. Их глаза блестели, фигуры окутывал мягкий свет. Холли елесдерживалась, чтобы не убежать.

Наконец Саша объявила:

— Все. Теперь вы связаны.

И тут Николь и Аманда одновременно вскрикнули.

— В Сиэтле беда!

Это была чистая правда. В убежище Роуз включила новости, ивсе услышали, что Сиэтл, штат Вашингтон, подвергся нападению загадочных сил.Происходило что-то невероятное: город затопило; целые кварталы охватил пожар;людей пожирали «стаи собак», породу которых никто не мог определить; повсюдунаходили трупы, а сотни очевидцев твердили, что по улицам бродят мертвецы.

— Майкл! — гневно воскликнула Холли.

Чтобы это понять, не нужны были ни магические кристаллы, нируны, хоть она ими и воспользовалась.

— Он хочет, чтобы мы вернулись.

Правда, она совершенно не понимала зачем.

— А что нам делать в Сан-Франциско? — спросила Аманда.

Она беспокоилась об отце, а Сильвана — о тете. Но в новостяхо Сан-Франциско не говорили.