— Как и ты.

Имоджен чувствовала, как внутри подняло голову сомнение. Он помог ей обрести уверенность, поддержал в том, чтобы согласиться на эту работу и поверить в себя. Не хотелось думать, что все это внезапно оказалось под угрозой, но ей было не на что положиться; никаких признаний в любви или чего‑то подобного, что оградило бы ее от ощущения небезопасности.

— Все в порядке?

— Все прекрасно. Ты, наверное, устала после путешествия? Можешь просто показаться гостям — я представлю тебя, а после ты свободна уйти в любой момент, как захочешь.

Он взял ее за холодную руку и отправился навстречу приветствиям и обмену любезностями. С ней поздоровался владелец.

— Вы не успели осмотреться? Позвольте вам все показать.

Они посмотрели на фонтан в холле и прошли на террасу, с которой открывался вид на бассейн с пальмами и песчаным пляжем. Дизайн должен был напоминать о семейном шато владельца с его арками и колоннами, ажурным металлом и резьбой по камню. В то же время его жена настаивала на максимальной роскоши, которую только можно предоставить гостям.

Он все это уже видел и насмотрелся до тошноты, так что сейчас предпочитал смотреть на Имоджен. Пить ее до краев.

— Восхитительно, настоящий сказочный замок. — Имоджен обняла Тревиса. — Теперь я знаю твой секрет — ты скрытый романтик.

Ему не удавалось подавить возбуждение — реакция на Имоджен была слишком сильна. Ее отсутствие было сложно пережить — впервые в своей жизни он оказался в такой сильной зависимости от кого‑то. И его это не устраивало — не устраивало отвлекаться, думать, где она, как она. И чем дальше — тем сильнее становилась тупая боль внутри; тем сильнее она станет, когда Имоджен уйдет.

А она не просто ушла — еще и мужчину упомянула. И в нем подняли голову ревность и неуверенность. Как же глубоко он увяз, это непозволительно. В его жизни не может быть места таким американским горкам.

— Ваш муж гений. — Владелец расточал комплименты. — Лучше сделать невозможно.

Имоджен хотела было внести уточнения по поводу статуса их брака, но вмешалась жена хозяина.

— Вы должны приехать к нам на виноградник на следующей неделе. Мы устраиваем праздник.

— Имоджен только вернулась из Греции, где пишет биографию. Не думаю, что, пока она в работе, мы будем часто видеться.

От этих слов она вздрогнула, но смогла удержать лицо и продолжила беседовать с женой владельца, рассказывая о своей работе.

Когда Тревис увлек ее на танцпол, Имоджен не выдержала:

— Если ты не хочешь, чтобы люди считали нас парой, не стоило приглашать меня сюда.

— Я просто повторил то, что ты мне написала. Что тебе нужно как можно раньше вернуться обратно. Как Рейф?

Она остановилась.

— Что ты делаешь, Тревис?

— В смысле?

— Не придуривайся. Это не игра. А может, игра, если ты не оставляешь мне другого выбора.

— О чем ты говоришь?

— Я думаю воспользоваться твоим предложением уйти. — Она заставила себя улыбнуться. — Приношу свои извинения.

Он посмотрел в ее глаза, в которых плескалась боль предательства и разочарования, и понял: это конец. Ветер свистел в ушах, словно в свободном падении — но по крайней мере, теперь видна конечная точка. Земля.

— Я тебя провожу.

Он последовал за ней к лифту.

— Зачем ты попросил меня приехать сюда? — Она дождалась, чтобы двери кабины закрылись. — Чтобы максимально меня унизить? Почему не сказал оставаться в Греции? Почему сообщил, что хочешь, чтобы я была с тобой?

— Это ты скрываешь от меня, что встречаешься с другим…

— Не смей.

Она вышла из лифта в пустой коридор. Ее била такая дрожь, что не сразу удалось открыть дверь.

— Ты можешь обвинять меня в чем угодно. — Изнутри поднималась ярость. — Но никогда, никогда не смей обвинять меня в том, что я тебе изменяю. Это ты последние четыре года спал с каждым движущимся предметом.

Он покачнулся, словно ее слова отпечатались пощечиной на его лице.

— Немного поздно это обсуждать, нет?

— Думаешь, что если я не говорила об этом, то меня это не беспокоит? Да я ненавижу саму мысль об этом! Я молчала, потому что это я ушла от тебя. Наш развод произошел по моей вине. — Она с силой ударила себя в грудную клетку.

Он хотел возразить, но она не дала.

— Нет, я не прыгнула в кровать к первому встречному, стоило мне исчезнуть из поля твоего зрения. И будь ты проклят за такие мысли. — Она сбросила туфли и, выдернув серьги, бросила их на столик. Чем больнее, тем лучше, это отвлекает от того, что происходит внутри, от растущей и наливающейся темнотой пустоты. — А сколько женщин побывало в твоей постели в мое отсутствие?

— Ни одной. — Он оскорбился. — Не важно. Рейф, или кто‑то другой, или вовсе другая причина — нам не суждено быть вместе. И ты это знала, Имоджен.

— Серьезно? Ну если ты в это веришь, наверное, так и есть.

— Меня радует твой оптимизм, но он не дает тебе посмотреть на происходящее трезво. Мы оба знаем, что это было временно.

— То есть Рейф — просто повод? Тебе не хватает смелости сказать прямо о разрыве.

— Неужели это действительно должно быть настолько некрасиво? Да. — Его голос был сдержан и тверд, словно хрусталь. — Я готов пойти на разрыв. Мне жаль, если это причиняет тебе боль, но да. Все кончено.

— О, тебе жаль? Если ты причинил мне боль? Если хочешь знать, каждый день я жалею о том, что жива. Я привыкла брать на себя львиную долю ответственности и вины за каждый конфликт. Ты хоть понимаешь, что и сейчас я буду думать, что это моя вина? Моя вина, что ты не хочешь быть со мной. Что ты не способен на любовь. Что ты не хочешь меня. Мне больно, Тревис. Каждый день мне больно любить тебя и знать, что ты не чувствуешь того же самого. И тебе жаль?

— Да. И это только доказывает мою правоту. Ты должна уйти и найти кого‑то, кто подарит тебе любовь, которую ты заслуживаешь.

— Вау! — Как нелепо. Она поверила в то, что заслуживает любви, как раз когда он предложил ей поискать ее в другом месте. — Так и поступлю.

Она закинула обратно косметику и расческу и с громким щелчком закрыла чемодан. Громким, словно выстрел в самое сердце.

— Я заберу несколько вещей из квартиры и вернусь в Грецию. Роуэн выделила мне гостевой домик, чтобы я могла приехать в любой момент. Но не жди, что и на этот раз я буду хранить верность. Не жди, что я прощу тебя за ее отсутствие. На этот раз вина действительно твоя.

Тревис вернулся на торжество. Его сжигало желание выпить чего‑нибудь спиртного, но он ограничился водой. Он не отец и не позволит женщине его разрушить.