видели цветоводов, исходящих слюной?»

– Круто! С чувством юмора у тренера всё в порядке.

– В общем, что бы он там ни говорил, я не сомневаюсь, что он и впрямь носит пояс верности.

– Да? – спросил Морис.

– В переносном смысле!

– А…

– Шур, как ты думаешь, могли у Снежаны Дарской сохраниться связи с одноклассниками? Первая любовь, например…

– Если только эта её первая любовь носит шапку-невидимку, – хмыкнул Наполеонов.

– Если только, – согласилась, грустно вздохнув, Мирослава.

– Ладно, – решил приободрить её Наполеонов, – чего тебе горевать – аванс вы уже с клиента взяли. Ну, останетесь без полной оплаты. Другой клиент появится. А вот мне шапку начальство намылит…

– Шура! Ты не понимаешь!

– Чего?

– Что я не могу остановиться, не достигнув результата!

– Может, весь результат в том и заключается, что мужик на старости лет сбрендил и пустил себе пулю в лоб!

– Не верю!

– Тоже мне нашёлся Станиславский, – фыркнул Шура, – верю, не верю.

– Не мог он просто так взять и застрелиться!

– Но он же застрелился!

– Значит, что-то заставило его это сделать! Или кто-то не оставил ему выбора.

– Бред какой-то получается! Все ниточки оборвались!

– Вы ещё не удосужились отработать как следует версию с угрозами Дарскому по телефону!

– Чего там отрабатывать! Какой-то злопыхатель, завистник решил помотать нервы актёру. Но из-за этого же не стреляются!

– Не знаю… И всё-таки не мешает выяснить, кто именно заплатил алкашу за телефон.

– Из этой пьяни ничего невозможно вытрясти!

– Не верю!

– Заладила – не верю, не верю! Возьми сама попробуй!

– Может быть, и попробую. Но на завтра у меня другие планы.

– Какие? – загорелись Шурины глаза.

– Хочу заняться квартирой.

– Какой ещё квартирой? – не понял он.

– Той, в которой жила Снежана до брака с Дарским.

– И что там с этой квартирой криминального?

– Я не сказала, что там криминал. Просто мне интересно посмотреть, где жила Снежана и как…

– Она дала тебе ключи?

– Балда! Квартира продана!

– Чего сразу балда, балда. – Шура сделал вид, что обиделся, но через секунду заявил: – Я и сам знаю, что я наимудрейший!

Мирослава расхохоталась. Даже Морис улыбнулся. До этого он просто молча наблюдал за их спором, поглаживая Дона, развалившегося у него на коленях.

– А почему Снежана продала квартиру? – спросил Шура.

– Со слов её тётки, я поняла, что квартира ей просто стала не нужна…

– Если брать во внимание хоромы Дарского, то и впрямь на кой она ей…

– И всё-таки, согласись, было бы разумнее с её стороны квартиру придержать. Мало ли что…

– Снежана была уверена, что не будет никакого мало ли что, – подал голос Морис.

– Это ещё почему?

– Сами же говорили, что все в один голос твердят, что Дарский был безумно влюблён в Снежану.

– Вернее, одержим ею, – вздохнула Мирослава.

– Да, дела, – протянул Шура и почему-то покосился на громко мурлыкавшего Дона.

Кот потянулся на коленях у Мориса и сладко зевнул.

– Живут же некоторые, – пробурчал Шура, – не сеют, не пашут…

Мирослава тоже посмотрела на кота и улыбнулась:

– Что ж господа сеятели-пахари, по-моему, Дон прав, пора спать.

Ночь уже обмакнула золотые перья заката в фиолетовые чернила и прорисовала едва заметные силуэты бегущих облаков, усилила матовое сияние звёзд. Но лучше всего ей удался юный месяц с тонкими рожками. На один из них она даже привесила крохотную звёздочку…

И если пристально вглядеться, то можно заметить или представить, что её осторожно покачивает поднебесный ветер и тихий хрустальный звон сквозь огромное расстояние долетает до земли, до всех тех, кто желает и умеет его услышать…

* * *

Утром за завтраком Шура спросил:

– А как тебе тётушка Снежаны?

– Тётушка что надо, – ответила Мирослава, – красавица ослепительная.

– Красивее племянницы?

– Сложно сказать. Они разные. А ты что, не удосужился познакомиться с Аполлинарией?

– Не удосужился, – кивнул Наполеонов. – На фиг она мне сдалась!

– Могли бы хотя бы для проформы допросить ближайшую родственницу.

– Ага. Ещё дядюшку Дарского и тётушку.

– Тоже не мешало бы…

– Ты же с ними разговаривала и сама же недовольна результатом.

– Не то чтобы недовольна. Просто извлечь ничего нового не удалось.

– А по мне, так и извлекать там нечего, – отмахнулся Шура, намазывая на гренки масло и мёд.

– Знаешь, что странно… – задумчиво проговорила Мирослава.

– Что?

– Тётка Артура Дарского считает, что Снежана приворожила его.

Шура фыркнул и спросил:

– Ты чего, подруга?

– Ничего. Его первая жена тоже выразилась в том же духе…

– Бабские суеверия.

– Так-то оно так, но что-то в этом есть…

– Ты, случайно, не ворожейку собралась искать? – подозрительно покосился на подругу Наполеонов.

– Нет.

– А я-то уж обрадовался, будет на кого преступление навесить.

– Зря веселишься! Ешь скорее, на работу опоздаешь!

– Торопиться за едой вредно, – назидательно проговорил Шура.

– Тогда ты как хочешь, а я поехала.

– Куда?

– Туда!

– А, езжай, всё равно едем на разных машинах и в разные места.

Когда Мирослава вышла из кухни, Морис долил в чашку Шуре ещё чаю.

– Спасибо, друг.

– Знаешь, Шура, – сказал Морис, – а ведь Мирослава права.

– В чём это она права? – уставился на него Шура.

– Какая-то странная, судя по словам знавших Дарских, была любовь у Артура Владимировича.

– Чего же странного? – не согласился Шура. – Старик влюбился в молоденькую со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Но ведь получается, что для Дарского на Снежане свет клином сошёлся!

– Ха-ха! – парировал Шура. – Можно подумать, что для кого-то свет клином не сошёлся на Мирославе?!

– Шура! – серьёзно проговорил Морис. – Любовь и одержимость это разные вещи.

– Не знаю. Тебе виднее.

– Надеюсь, что когда ты встретишь свою любовь, то поймёшь, о чём я говорю.

Шура неожиданно погрустнел и, допив чай, стал таскать посуду к мойке.

Мориса насторожило такое поведение друга, и он, окинув внимательным взглядом фигуру следователя, подумал: «Может, наш Шура влюбился? Но в кого?»

* * *

Приехав рано утром, Мирослава надеялась застать дома новых жильцов проданной Снежаной квартиры. Однако ей никто не открыл.

А после того, как она несколько раз довольно громко постучала, приоткрылась дверь соседней квартиры и из неё выглянула худенькая женщина в байковом халате.

«В такую теплынь», – невольно подумала Мирослава.

– Вам кого? – спросила женщина.

– Жильцов этой квартиры, – Мирослава кивнула на запертую дверь.

– Квартиру вроде бы продали прежние хозяева, а новые ещё не появлялись.

– Вот как, – проговорила Мирослава.

– А вы, собственно, кто? – поинтересовалась женщина.

– Детектив. – Мирослава протянула ей своё удостоверение.

– Детектив? – почему-то обрадовалась женщина. – Так чего мы стоим на лестнице, заходите. – Она распахнула дверь.

Мирослава не заставила себя упрашивать.

– Вы любите плюшки? – спросила женщина, когда они оказались на небольшой кухне, плотно заставленной и завешенной всякими столиками, табуретками, шкафчиками.

Мирослава кивнула.

– Тогда садитесь, сейчас чай пить будем.

Детектив с трудом протиснулась в пространство между столом и подоконником и опустилась на табурет.

Хозяйка одобрительно кивнула и сказала:

– Меня зовут Тоня. А вас?

«Интересно, как она читала удостоверение», – промелькнуло в голове у детектива, и она ответила:

– Мирослава.

– Хорошо, что вы пришли!

Мирослава ничем не выдала своего удивления.

А Тоня продолжила как ни в чём не бывало:

– Мои все уехали на дачу, муж на работе, вот искупалась и думала, чем мне заняться, а тут вы.

Мирослава подождала, пока хозяйка поставит на стол чай и нехитрое угощение. А потом спросила:

– Значит, в той квартире сейчас никто не живёт?

– Пока никто. Мы думаем, может, люди хотят сначала сделать ремонт, а потом въехать?

– Может быть, – согласилась Мирослава, – но пока ремонт не начинался?

– Нет, тихо.

– А прежние жильцы давно съехали?

– Да как вам сказать, – задумалась Тоня.

– Хотелось бы так, как есть…

– Сначала здесь жили мать, дочь и сестра матери. Потом сестра вышла замуж и здесь не появлялась.

– Совсем?

– Совсем, – кивнула соседка.

– А как их звали?

– Да просто, мать Людмила Андреевна, сестра её Аполлинария Андреевна, дочь Людмилы Снежана.

– Значит, после того как Аполлинария вышла замуж, мать с дочерью остались вдвоём?

– Да. А потом и Снежана стала пропадать.

– Как то есть пропадать?

– Ну, приходила домой поздно, почти ночью или вообще не ночевала, а то её даже несколько дней не было видно.

– А отца у Снежаны не было?

– Отец у всех есть, – хитро сощурилась Тоня. – Но отца Снежаны