– Чего застыла? – Кристина немного растерялась, глядя на оцепеневшую и, честно говоря, готовую рухнуть в обморок Сашку. Ситуация, когда «жертва» не злилась, не боялась и вообще не реагировала, явно сбила ее с толку. – Слушай сюда, тихоня. Я твою прекрасную историю в «Кофейных зернах» слышала. И Никите сразу личное сообщение написала. И про деревню вонючую, из которой ты к нам свалилась, и про Платона твоего Верхозина, который аж в Калифорнию свалил, не иначе как от тебя подальше. Пусть в курсе будет, что за ним маньячка со стажем увязалась. А мы его от тебя защитим, уж ты не сомневайся.

– Потому что Праворукий под нашей охраной и протекцией! – сообщила незнакомая девчонка.

Из четырех, топтавшихся в тупичке девчонок на маньячек походили минимум трое, и уж точно не Сашка.

– Еще раз сунешься к Никите… – Аврора заулыбалась Саше как любимой подружке и внезапно занесла руку, словно хотела дать пощечину. Остолбеневшая Саша даже не отшатнулась. Но удара не последовало. Тонкая ручка убрала Сашке за ухо одну из длинных прядей. Издевательски-заботливый жест. Еще и ногтями слегка по щеке проскребла. Не больно, но… но… недвусмысленно. Мол, больно еще будет. – Еще раз подползешь к нему, и мы тебя не только пришибем. Мы тебя морально уничтожим. – Аврора произнесла эту фразу со вкусом, наверное, в кино подцепила, и ждала случая использовать. – Выложим в общий доступ некоторые периоды твоей биографии. Скажем так, последний месяц в Гефалленфорте. Интернет все помнит, Сашечка. Даже фотки твоей разбитой морды сохранились в новостных архивах. Один неправильный поступок, и станешь звездой, гарантирую.

Сашка же так перепугалась, что едва-едва воспринимала, что ей говорят. Из всего этого она поняла только, что бить ее, скорее всего, не будут. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Саша прижала к груди термос, словно была маленькой девочкой в беде, а термос – любимым плюшевым мишкой, в которого хотелось зарыться носом, ища утешения и защиты.

– Ты как вообще набираешься наглости к таким парням подкатывать? – спросила вдруг Кристина. – Ты себя в зеркало-то видела? Моль бледная в мешке из-под картошки. – И она резко толкнула Сашку в грудь так, что та отлетела и грохнулась бы, не встреть спиной и затылком противоположную стену. – Место свое знай. Поняла? Место, шавка, место!

Боль в затылке на миг оказалась сильнее страха. Во всяком случае, Сашка поняла, что конечности уже не отказываются повиноваться. И еще… наверное, все дело было в недавно свалившемся на нее ведьмовстве. Она вдруг поняла, что разозлилась. И злость стала сильнее страха и даже сильнее боли в затылке.

Какого черта, подумала она. С кофейной ведьмой так нельзя! Мне доступны веяния чувств. Я могу поворачивать людские помыслы к жизни или к смерти. Никто не смеет орать на меня, оскорблять и запугивать. И уж тем более тронуть хотя бы пальцем, хотя бы ногтем.

Она стиснула пальцы на крышке термоса так, что суставы заболели. Девчонки это заметили. Аврора и Кристина хором расхохотались, третья насупилась. Похоже, решила, что Сашка собралась драться своей посудиной.

– Что это у тебя? – Кристина одним движением выхватила термос из Сашиной руки. Вот и вся правда. Можешь сжимать пальцы до белых костяшек, вцепляясь в свое оружие. Но как только его отбирает противник, более сильный разве что за счет уверенности в своих силах, пальцы слабеют и скользят. И ты обезоружена только потому, что привыкла сдаваться. Кристина тем временем открыла термос и принюхалась к напитку.

– Ого, со специями, – тоном знатока сообщила она. – Это ты такая дерзкая, потому что кофе хлещешь литрами? – Она плеснула в крышечку черную жидкость. Аромат поплыл умопомрачительный и такой неожиданный для школьного коридора, шумного и людного по всей своей протяженности, исключая укромный (больше не укромный!) тупичок. Сашка потянулась было за своим имуществом, но Кристина со смехом отклонилась.

– Грабли убери, – сказала она и глотнула кофе. – Фу, блин, горький. Не умеешь ты, Ферберша, кофе готовить. Пахнет круто, а вкус отстой. – Кристина выплюнула кофе прямо на пол.

Оскорбления в адрес ее кофе, ее работы, ее… ведьмовства ранили Сашу больнее и глубже, чем оскорбления и даже побои, которые ей доставались. Она рванула было к Кристине, но Аврора и незнакомая девочка в четыре руки отпихнули ее к стене. Правда, на этот раз хоть головой не треснулась. Сашин взгляд упал на Кристинин плевок, изуродовавший чистый до этого пол коридора. Ну конечно, этой дуре противно стало! Она же сплошную гущу глотнула! Термос-то пережил пару ощутимых встряхиваний, вот весь осадок и поднялся со дна.

– Помои, а не кофе, – продолжила, издевательски улыбаясь и любуясь на побелевшее Сашкино лицо, Кристина. – Как знаток тебе говорю, на помойке ему место. Да ты и сама как помойка. На вот, пей свою парашу.

И в губы Сашке ткнулась ее же собственная крышечка от термоса. Кофейная гуща на губах… Гадина, вот гадина эта Кристина! Сашка поймала взгляд противницы. Голубые глаза смотрели зло и весело одновременно. Она, понимаете ли, забавлялась, «прессуя» Сашу.

Ух, что же всколыхнулось внутри! С самых дальних, придонных глубин Сашкиной души поднялся такой вихрь черной гущи, какого она в себе даже смутно заподозрить не могла.

«Я не овца, – подумала она, глядя в глаза Кристине. – И ты не смеешь так со мной обращаться».

Саша облизала кофейную гущу со своих губ. И стиснула зубы.

– Помни и скажи другим, – процедила она, ощущая, как в рукаве зашевелились и выпорхнули наружу фейки-кофейки. – Тронуть ведьму НЕ МОГИ.

Это она почти выкрикнула. Троица попятилась. Теперь настал их черед упираться в стену. Сашка шагнула к ним.

– Кофе черен, сахар бел! Сдохни, если смел-посмел!

Перед глазами замельтешили выстроившиеся в кольцо фейки, перепуганные лица недавних обидчиц, а потом их сменила ароматная тишина кофейного коридора.

Саша выдохнула. И тут же согнулась от режущей боли в животе, да еще и сопровождающейся рвотным спазмом. На нервной почве, чего уж там. Хорошо, что желудок-то пока пустой… Она кое-как откашлялась. И вдруг… со странной смесью из чувств – удивления и холодной решимости – поняла, зачем пришла в коридор и что следует сделать.

И закрыла глаза.

До сих пор ей никогда не удавалось определить, принадлежат ли веяния одному человеку, двоим или нескольким. Саша просто выбирала то, которое можно было погладить, утешить, уговорить… вот как недавно пригасила боль мальчика Штася. Выбирала она почти наугад – из того, что оказывалось рядом и казалось «по зубам» начинающей ведьме, да еще и самоучке. Найти чье-то веяние нарочно? Нет, пока даже не мечтала. Но Кристинины веяния она определила сразу же. Было ли дело в эмоциях или в том, что девочки фактически выпили кофе из одного стаканчика, неважно. Важно – другое… вот, сейчас…

Веяние самодовольства имело форму почти правильного куба. Почти – потому что грани его были слегка выпуклыми. Как назвать эту объемную фигуру, Саша не знала, потому просто обозначила для себя как «куб с изъяном». Очень простая форма. Неудивительно. Самодовольство вообще такое чувство… упрощающее, что ли. Как будто на любование собой прекрасным человек тратит душевный ресурс необходимый для другого. Для любви и познания, например.