– Ах, месье, не утешайте меня. Предсмертные хрипы и лицо этого человека будут преследовать меня до самой смерти. Хотя… – приподнявшись с его плеча, я оглянулась на маркиза, стоявшего рядом, мысленно ища его поддержки, а потом переведя взгляд снова на де Кресси, промолвила:

– Жюстен, помогите хоть немного облегчить тяжесть на моём сердце. Прошу вас, не отказывайте в единственной просьбе, с которой я к вам обратилась, – мой умоляющий взгляд не давал ему опустить глаза.

Всё ещё под впечатлением от откровений, что ему поведал Розен, и млея от осознания того, что держит меня в своих объятиях, Де Кресси поспешил пообещать:

– Всё, что пожелаете, Шанталь, лишь бы осушить ваши слёзы и вернуть улыбку прекрасным глазам.

Ну что же, момент настал. Глубоко вздохнув, я взмолилась:

– Господа, я не смогла спасти жизнь этому несчастному, так позвольте мне хотя бы позаботиться о его погребении.

– Шанталь, опомнитесь, он был обыкновенным преступником, которых здесь сотни. Каждый день нам приходится кого-нибудь хоронить, так что не забивайте этим свою хорошенькую головку.

– Вы не правы, Жюстен! Этот человек умер фактически у меня на руках, и боюсь, что каждую ночь, его лицо будет преследовать меня в своих кошмарах!

– Она права, шевалье, – вмешался Розен, – в конце концов, для вас это всего лишь пустяк, но как много выгоды он может принести, – последние слова он произнёс с лёгким нажимом намекая на недавно состоявшийся между ними разговор.

Уж не знаю любовь ли всему виной, либо выгода, на которую рассчитывал честолюбивый помощник начальника полиции, но после короткого раздумья, он коротко велел:

– Разбить цепи и отнести к экипажу, на котором мадемуазель приехала. Успокойтесь, сударыня, – обратился он ко мне, – видеть слёзы на вашем прекрасном лице, выше моих сил. Служить Вашему Вы…– он осёкся, поняв, что сболтнул лишнее. Бросив беглый взгляд на возмущённо зашипевшего Розена, он поспешил исправиться, – служить вам, дорогая, отныне единственное моё желание.

Так, всё понятно! Маркиз рассказал незадачливому ухажеру о том, кто я на самом деле, и наверняка посулив невиданную выгоду, сумел перетянуть на нашу сторону. Что же, иметь союзника-полицейского, не самая плохая идея, в будущем, он может оказаться весьма полезен.

Взяв его за руки, я крепко их пожала:

– Благодарю, Жюстен! Клянусь, что никогда не забуду того, что вы для меня сделали. Велите солдатам просто снять цепи, а об остальном позаботятся мои слуги.

Опираясь на протянутую руку новообретённого союзника, я осторожно поднялась. От длительного сидения на холодной земле, ноги совершенно затекли, и я едва не упала. Поддерживаемая заботливой рукой де Кресси, я, в сопровождении ни на шаг не отстающих от нас Арно с Розеном осторожно двинулись в сторону выхода.

Молясь, чтобы наш обман случайно не раскрылся, я поспешила распрощаться с поклонником, решившим проводить меня до самой кареты, и велев гнать домой, с облегчением откинулась на спинку сидения:

– Можешь воскреснуть, Клод, – я ободряюще улыбнулась другу, пытающемуся с помощью неизвестно каким образом проникшего внутрь Арно, подняться на сидении, – добро пожаловать на свободу!

Этим прохладным осенним вечером, когда почтенные горожане уже давно почивали в своих кроватях, весь аристократический свет Парижа собрался в отеле Сагонь, что располагался на улице Турнелль номер 36, принадлежавший знаменитейшей куртизанке Нинон де Ланкло.

Её литературные вечера уже давно стали синонимом престижа, и каждый уважающий себя дворянин, мечтающий прослыть человеком, глубоко мыслящим и следующим моде, считал своим непременным долгом посетить очередной организованный ею приём, где мог получить возможность первым стать свидетелем очередной остроумной басни, вышедшей из-под пера Жана де Лафонтена или же услышать отрывок нового шедевра, написанного придворным композитором Жаном-Батистом Люлли.

К услугам же тех, кого искусство интересовало в гораздо меньшей степени, были отведены отдельные столики, за которыми им предоставлялась возможность скоротать вечер в приятной компании единомышленников за карточной игрой. Баталии, разыгрывающиеся за такими столиками, нередко приводили к краху и потере состояния одних, и к обогащению других.

Для тех же, кого в равной степени не интересовали ни поэзия, ни карты, предоставлялась возможность пофлиртовать во время танцев с хорошенькими гостьями хозяйки, в которых, к счастью, никогда не было недостатка.

Сегодня, по обыкновению обходящая гостей хозяйка салона, была хороша, как никогда. В свои пятьдесят девять лет, имеющая прекрасный цвет лица, без единой морщинки и седого волоска, эта голубоглазая брюнетка по-прежнему считалась одной из самых красивых и желанных женщин своей эпохи. С восхитительными зубами и очаровательной улыбкой, Нинон держалась с необыкновенным благородством, обладая поразительной грацией манер. Бывшая куртизанка, обладающая баснословным состоянием, она никогда не дарила своей любви за деньги, принимая в подарок лишь цветы. Руководствуясь чувствами, а не расчётом и корыстью, она отвергла предложение самого кардинала Ришелье, который однажды, предложил в качестве оплаты за проведённую с ней ночь пятьдесят тысяч франков, гордо заявив в ответ:" Я отдаюсь, но не продаюсь, ваше Высокопреосвященство!"

Будучи высокообразованной женщиной, она уже давно снискала славу главного критика парижского высшего общества, которое откровенно побаивалось острот прекрасной куртизанки. Поговаривали, что сам Людовик XIV, которому тщательно докладывали о всевозможных событиях в его королевстве, частенько интересовался: «А что сказала по этому поводу Нинон?»

Однажды, когда мадам де Ментенон предложила ей место при дворе, «царица куртизанок» ответила: «При дворе надо быть двуличной и иметь раздвоенный язык, а мне уже поздно учиться лицемерию…» Позднее, эту фразу не цитировал разве что немой.

Заметив сидящего в стороне от остальных симпатичного молодого человека, лениво поигрывающего кисточкой, свисающей с перевязи, Нинон, подхватив с подноса наполненный вином бокал, игривой походкой подошла к нему:

– Дорогой Ламмер, вы снова скучаете? Неужели столь блестящее общество, собравшееся нынче вечером, не способно развеять вашу хандру? – изящным жестом, она протянула ему бокал, который он поспешил одним залпом опрокинуть в себя, чем вызвал лёгкий смех хозяйки:

– Ну же, дорогой Ренард, поделитесь со старым другом своими невзгодами. Отчего столь знатный и привлекательный молодой человек выглядит так, будто выпил целую бочку уксуса? Хотя, нет, дайте, я угадаю… Хм, готова побиться об заклад, что ваша матушка снова подняла вопрос о женитьбе, я права?

Два ярко-алых пятна выступивших на его щеках, лучше любых слов подтвердили её догадку. Когда-то, они были любовниками. Покоренная красотой и пылкостью четырнадцатилетнего Ренарда, Нинон взяла на себя обучение юноши таинственной науке любви.