Джинджер Лэндис-Реншоу прохаживалась снаружи, вдоль застекленной стены, и разговаривала по телефону. Ее длинные, до плеч, светлые с проседью волосы были идеально уложены. Матери Джона было чуть больше пятидесяти, и она достойно несла груз прожитых лет.

Джинджер, одетая в светло-сиреневый, украшенный жемчугом свитер и синие джинсы, была совсем не такой, какой Элоиза себе ее представляла. И хорошо, потому что женщина, с которой она столкнулась у пентхауса, не внушала трепет.

Элоиза часто видела Джинджер в выпусках новостей, так как с интересом следила за всем, что касалось семейства Лэндис. Журналисты утверждали, что миссис Лэндис-Реншоу уверена в себе, умна и порой демонстрирует железную волю. Но сегодня, когда она время от времени поглядывала на Джона и Элоизу, открывались более мягкие черты ее характера.

Как его матери удалось создать крепкую семью? Элоиза следила за каждым движением удивительной женщины, словно это могло дать ответ. Потом один из братьев Джона подошел к стеклу, пытаясь поймать взгляд матери. Элоиза постаралась вспомнить, кто это.

Старший, Мэтью. Сенатор от Южной Каролины, считающийся самым обаятельным политиком.

— Наш маленький братец Джон всегда был осторожен, всегда стоял на страже. Но такого мы никак не ожидали. — Мэтью повернулся к Джону. — Где ты скрывал эту обворожительную женщину?

Джон взял ее за руку:

— Мы встретились прошлым летом в Испании.

Он вел себя очень естественно. Но Элоиза не считала естественным посиделки в уютной обстановке, когда мир вот-вот взорвется.

Непонятно, что будет с Одри.

Их с Джоном секреты вот-вот откроются.

Ко всему прочему она влюбилась в Джона Лэндиса.

Элоиза сложила дрожащие руки на коленях и приложила все силы, чтобы говорить спокойно. По крайней мере, какое-то время она продержится. Кстати, можно что-нибудь узнать о Джоне.

— Как он стоял на страже? — спросила она.

Джон вмешался:

— Давайте не будем сейчас вспоминать об этом.

Кайл усмехнулся:

— Нет, давай вспомним. Три голоса против одного, братец.

Мир братьев Элоизы был чужд ей, если не считать краткой встречи почти двадцать лет назад.

Юрист Себастьян положил руки на спинку диванчика:

— Он следил, чтобы мама не обнаружила наши туннели.

— Туннели?

Кайл наклонился вперед и уперся локтями в колени:

— Когда Себастьян, Джон и я были детьми, мы во время летних каникул брали сэндвичи и газированную воду и уходили на целый день.

— Вы играли на берегу? — Элоиза взглянула на Джинджер, удивляясь, как та могла им такое позволить.

— Нет, — продолжал Кайл, — мы шли в лес неподалеку. Себастьян и я рыли подземные ходы, а Джон стоял на страже. Он должен был предупреждать нас, если появлялся кто-то из взрослых.

Суровое лицо Себастьяна повеселело.

— Мы копали траншеи, клали сверху доски и засыпали землей.

— А ваш старший брат? — Элоиза кивнула в сторону Мэтью.

Кайл толкнул почтенного сенатора локтем:

— Он был слишком дисциплинированным. Мы его не звали с собой. Хотя, думаю, его очень интересовал наш секрет.

— Ваш секрет? — Мэтью усмехнулся. — А вы не спрашивали себя, почему эти ваши туннели никогда не обрушивались вам на голову?

Кайл возмутился:

— Потому что мы хорошо строили.

— Ладно, ладно. — Мэтью потянулся. — Думайте так, если хотите.

— Но ведь так и было, — сказал Кайл. — Или нет?

Даже уравновешенный Себастьян заерзал на диване, а Мэтью, смеясь, покачал головой:

— Когда вы двое уходили в дом, Джон возвращался и приводил в порядок ваши подземные ходы. А на страже стоял я. — Потрясение на лицах Кайла и Себастьяна было ни с чем не сравнимо. А Мэтью продолжал: — Джон уже тогда был архитектором.

Кайл с подозрением посмотрел на брата и почесал подбородок:

— Ты пудришь нам мозги.

— Вы двое работали против нас? — спросил Себастьян.

— Мы работали на вас. И если бы вы допустили нас в подземные ходы, мы, вероятно, научили бы вас копать землю, а не хихикали за вашей спиной.

Кайл легонько ударил Мэтью по руке, и между братьями началась шуточная потасовка. Интересно, у братьев Медина бывают такие моменты, как этот? Хватит ли у нее смелости спросить об этом? Она не связана с ними ничем, кроме происхождения.

А ее сестра, Одри? Возможно, у них не было такой дружной семьи, как у Лэндисов, но Элоиза искренне любит сестру, а та любит ее. И сейчас ей надо быть с Одри. Поддержать беглянку.

Вот и Джон, самый младший в семье, много лет назад оберегал и защищал братьев. Любовь к нему охватила Элоизу.

От эмоций сдавило горло. Она представления не имела, какие еще открытия подарит ей этот вечер. Но чувства переполняли ее.

В том числе и страх.

Элоиза повернулась к Джону, поймала его взгляд и дотронулась до своих часов. «Нам пора», — говорили ее глаза.

Не только из-за Одри. Ей нужно подумать в спокойной обстановке, а сидя тут, с Лэндисами, она до боли хотела стать частью мира Джона. Члены этой семьи не бежали от ответственности и обязательств. Джону можно доверять.

Однако Элоиза не была уверена, что она — та женщина, которую он заслуживает.

На следующее утро Элоиза с чашкой чая в руке сидела за столом в кухне своего дома рядом с сестрой. Замужней сестрой.

На пальце Одри блестело тонкое серебряное кольцо.

Элоиза и Джон вылетели ночным рейсом и приземлились на восходе солнца. Она надеялась, что в самолете они смогут поговорить, но Джону позвонили из Перу сотрудники, которые день и ночь работали над документацией, которую он должен будет просмотреть, прибыв на место.

Уехав от нее.

А дома Элоиза с удивлением обнаружила Одри. И Джоуи, который сейчас беседовал с Джоном в саду.

Ладонь Элоизы легла на руку сестры.

— Мне очень жаль, что меня не оказалось рядом, когда я была нужна тебе, — вздохнула она.

— Я уже взрослая, хотя отец так не считает. Я сама приняла это решение. — Одри поджала губы. — Джоуи с самого начала хотел убежать из города. Мне не надо было поддаваться на уговоры отца и соглашаться на пышную свадьбу.

— Не говори так. Мы все хотим, чтобы те, кого мы любим, были счастливы.

Одри посмотрела через стеклянную дверь в сад:

— Ты права, я не должна была так жестоко поступать с отцом. Я виновата не меньше, чем он. Меня тоже околдовали деньги. Папа всегда старался, чтобы у мамы было все самое лучшее. Помню, он принес ей ожерелье из бриллиантов и сапфиров. Она была очень довольна, а папа все время извинялся, что ожерелье недостаточно длинное. Он хотел, чтобы она чувствовала себя королевой.