Джон вертел в руках свой стакан. Уголок его глаза начал дрожать. Он впервые задумался над тем, как его братьям удалось найти таких замечательных жен? Может быть, они знают нечто такое, чего не знает он?

— Пожалуйста, говорите прямо, — взмолился Джон.

Лицо Себастьяна приняло такое выражение, словно он выступал в суде на очень серьезном процессе.

— Стандартные красные розы и коробка шоколада в форме сердца — уже неплохо. Лучше, чем ничего. Но если ты придумаешь нечто особенное, демонстрирующее, что ты хорошо знаешь ее, получишь золотую медаль.

Кайл почесал затылок:

— Женам действительно приятно знать, что мы не забываем о них, когда их нет рядом.

Джон недоверчиво покосился на брата. Боже, они растравляют его, а не утешают.

— На самом деле все не так сложно, — объяснил Себастьян. — Марианна, например, обожает собак. Однажды, в День святого Валентина, я подарил ей ошейники и поводки и сделал пожертвование в пользу общества защиты животных.

Кайл подхватил:

— А помнишь, как я подарил Фебе ноутбук? От восторга она кричала так, что стекла чуть не вылетели из окон.

Для Джона рассказы братьев о том, как они умеют отыскать то, что особенно приятно их женам, стали дополнительной мукой.

На небе собирались облака, скрывая звезды. Кайл улыбнулся, глядя куда-то вдаль, наполнил свой стакан и повернулся к Джону:

— Дело в том, что Феба была вынуждена проводить уроки строго по расписанию, а ей надо было приглядывать за малышкой. Я был готов сам меньше работать и смотреть за Ниной или нанять няню, но Феба не соглашалась. Ноутбук позволил ей давать уроки в любое время и в любом месте.

Его брат исключительно удачно совместил два образа жизни. Кайл и Феба могли бы кое-чему научить Элоизу, если бы она опять не удрала.

Тяжело находиться рядом со счастливыми людьми. Братья просто излучают удовлетворение супружеской жизнью.

Мэтью отобрал у Джона бутылку:

— Экстравагантности тоже полезны, если перемежать их с практичностью.

Кайл поднял свой стакан:

— Какие экстравагантности нравятся Эшли?

Мэтью лукаво улыбнулся:

— Не думаю, что могу обсуждать это с тобой, братец.

Кайл поднял обе руки:

— Ну-ну.

Позади послышалось осторожное покашливание. Все обернулись.

В дверях стоял второй муж их матери, генерал Хэнк Реншоу. Волосы Хэнка поседели, однако ум остался таким же острым, благодаря чему он сохранил большое влияние в военных кругах.

— Надеюсь, ребята, вы кое-что оставили и мне в этой бутылке.

— Да, сэр. — Кайл взял чистый стакан и протянул отчиму, который к тому же был давним другом их семьи. — Может быть, вы подскажете Джону, как вернуть жену?

— Хм. — Генерал опорожнил свой стакан и пододвинул стул к столу. — Вашей маме, к примеру, нравится, когда я…

— Подождите! Подождите минуту, генерал, — запротестовали все четыре брата сразу.

Джон был полностью согласен с тем, что такой секрет не следует разглашать.

— Я благодарю за предложение помочь, — сказал он, — но есть такие вещи, которые сыновьям не следует знать о своих матерях.

— Хорошо, хорошо. Я понимаю. — Генерал перестал смеяться и указал большим пальцем на дверь. — А теперь вы, трое, забирайте бутылку и уходите, чтобы я мог поговорить с Джоном наедине.

Стулья отодвинулись, братья покинули поле боя. Их смех постепенно замер вдали.

Генерал наполнил два стакана.

— Твой отец был моим лучшим другом. Он гордился бы тобой.

— Спасибо. Это очень важно для меня.

Но недостаточно для того, чтобы забыть о поражении. Он проиграл борьбу с женщиной, которую ценил больше всего на свете.

С Элоизой.

Почему она не рассказала ему сразу? Почему только сейчас? Он должен это понять, если хочет, чтобы у них появился шанс разорвать порочный круг убегания друг от друга.

Джон не ждал, что генерал взмахнет волшебной палочкой и все уладится, но был рад его поддержке.

— Перестань казнить себя за прошлое и посмотри вперед, — распорядился Хэнк Реншоу так, будто отдавал приказание подчиненному. — Нельзя опускать руки и признавать поражение. У тебя по-прежнему есть шанс. Используй его.

— Она уехала. — Джон вынул из кармана белую карточку, ту самую, которую, как он помнил, дал Элоизе Дуарте Медина. Он повертел карточку между пальцами. — Она не желает ни говорить, ни видеться со мной.

— И ты собираешься отступить? Позволить твоему браку распасться? Перестать драться за нее?

Пальцы Джона замерли. Он сосредоточил внимание на цифрах. И на всей своей жизни. На этот раз он не позволит Элоизе уйти. Наверняка есть способ показать ей, что в настоящих семьях люди приходят на помощь друг другу, показать, что каждый поддерживает каждого, а не кто-то один — всех остальных, как это до сих пор было с ней. Неудивительно, что Элоиза не обратилась к нему, когда ей было плохо.

Никто никогда не давал ей возможности считать, что ее зов будет услышан.

Джон намеревался доказать Элоизе, что он любит ее. Достаточно сильно, чтобы прийти к ней и остаться навсегда.

— Вы совершенно правы, генерал. — Джон постучал по карточке с номером телефона. — Я не намерен отступить. И, к счастью, я знаю, где ее искать.

Элоиза сидела в выходившем к Атлантическому океану саду и ждала. Через несколько минут она вновь увидит Энрике Медину. Это невероятно и совсем не так весело, как в детстве.

Она повернулась к Дуарте, который с мрачным видом стоял рядом:

— Спасибо, что смог так быстро организовать встречу.

— Не благодари меня, — ответил тот холодно. — Будь моя воля, мы все жили бы своей жизнью, каждый сам по себе. Но он решил иначе.

Резкость Дуарте еще больше взвинтила нервы. Элоиза огляделась, пытаясь отвлечься.

— Скалы вдоль берега… Оказывается, я помню их. Великолепно! Я часто спрашивала себя, не подводит ли меня память.

— Вероятно, нет.

Дуарте, наверное, нужен более сильный стимул к беседе.

— Удивительно, что наш отец все время жил так близко. В том же штате.

Энрике Медина поселился на маленьком острове у побережья Флориды. Ее звонок Дуарте привел в движение весь механизм. Сердце болело невыносимо, когда Элоиза летела на частном самолете — прочь от Джона и от той катастрофы, которой по ее вине обернулся их второй шанс. Слезы сдавили ей горло. Она проглотила их и сосредоточилась на этих местах, которые так часто вспоминала.