— Я все-таки не очень понимаю, господин комиссар, зачем я вам понадобилась?

— Морис Бонье до сих пор прячется в вашей квартире? — ответил невозмутимый Савар вопросом на вопрос.

Жаклин изобразила недоумение и даже негодование:

— Не понимаю, о чем вы, если хотите — обыщите мое скромное жилище, там нет потайных комнат, чердаков и подвалов. И никакого Бонье там нет!

— Сейчас нет, мадемуазель. Но еще недавно он находился там.

— Все это чьи-то домыслы и сплетни, я уже несколько лет не встречалась с Морисом.

— Послушайте, моя милая, ваше упрямство угрожает и его, и вашей жизни. Дело в том, что по глупости или по жадности ваш приятель косвенно причастен к насильственной смерти очень важного человека, погибшего от рук наемного убийцы. Тот всегда убирает своих подручных, но в этот раз его подвел пистолет, и Бонье удалось скрыться. Однако, уж вы мне поверьте, его ищут для ликвидации как опасного свидетеля. Рано или поздно эти безжалостные люди выйдут на вас, могут похитить, начать пытать. Поэтому, дорогая Жаклин, только полиция может спасти вас обоих.

— И снова засадить Мориса в каталажку?

— Согласитесь, что это лучше, чем гнить в земле. А уж вы-то вообще ни при чем, так стоит ли держать язык за зубами, рискуя ответить за чужие дела?

Катель помолчала немного, а потом тихо сказала:

— Он уехал к какому-то другу. То ли в Лион, то ли в Руан.

— К кому конкретно?

— Понятия не имею. В прошлом у Мориса был знакомый студент, его отец владел нотариальной конторой. По-моему, парень был из Нормандии, но точно я не знаю.

— Вы не пожалеете о своей откровенности. Благодарю вас, мадемуазель, вы только что уменьшили вероятность гибели близкого вам человека.

…Выяснилось, что на одном потоке с Бонье учился житель Руана Жан Делорж, в настоящее время проживающий в родном городе и работающий в конторе отца нотариусом. Договорившись по телефону о совместной работе с местными полицейскими, капитан Лефевр выехал скоростным поездом Intercites в столицу Нормандии.

А разыскиваемый прибыл туда несколькими днями раньше. С добродушным толстячком Делоржем Морис подружился на первом курсе. Оба любили посидеть в хорошей компании, провести несколько часов в ночных клубах, завязать краткосрочное знакомство с очередными девицами не слишком строгих правил, выпить вечером рюмку-другую кальвадоса и отправиться бродить по Большим бульварам. Но потом Жан взялся за ум и успешно завершил учебу в университете, а Бонье скатился на самое дно. Они изредка перезванивались, но не более того. Тем не менее, не желая выдавать факт общения легко отслеживаемым телефонным вызовом, Морис направил старому товарищу телеграмму с просьбой прислать ответ до востребования на имя и фамилию Жаклин Катель — может ли он рассчитывать на гостеприимство в Руане. И, получив согласие, немедленно покинул столицу.

Делорж принял старого друга с распростертыми объятиями. Морис, не вдаваясь в подробности, объяснил, что после выхода из тюрьмы решил завязать, но по дурости влип в неприятную историю, грозящую арестом. Жан посочувствовал и временно поселил его в квартире родителей, отбывших недавно на месячный отдых в Пафос. Делорж оказался большим патриотом Руана и предложил Бонье прогулки по городу с посещением памятника на месте казни Жанны д’Арк, знаменитого готического собора, вдохновившего Клода Моне, и набережной Сены, по которой в древности викинги поднимались в сторону Парижа, грабя и сжигая все вокруг.

Но Морису было не до экскурсий по историческим местам. Он сказал, что хочет отсидеться с неделю-другую, а потом снять домик где-нибудь в сельской местности, подальше от глаз людских. Делорж посетил его несколько раз, а при последнем визите сообщил с тревогой, что почувствовал за собой слежку. Это совсем не понравилось беглецу. Его маршрут, похоже, вычислили, и не важно кто — полиция или те, на кого работал киллер. Бонье понимал, что встреча что с первыми, что со вторыми не сулит ему ничего хорошего. Как раз в те минуты, когда автомобиль с капитаном Лефевром и встретившими его на вокзале руанскими оперативниками подъезжал к особняку семьи Делорж, где сыщики запланировали опросить соседей, Морис вышел из него, огляделся, не заметил ничего подозрительного и быстро направился к набережной, желая взять там такси и добраться на нем до Гавра, где собирался наняться стюардом на океанский лайнер.

Этот одноэтажный дом располагался на улице Кросне. Как только Бонье сделал несколько шагов в сторону Бельгийского бульвара, он услышал у себя за спиной шум мотора. Инстинктивно Морис успел упасть на тротуар — и в тот же миг над ним просвистело несколько пуль из промчавшегося мимо кроссовера, стрельба на поражение велась через опущенное стекло задней двери. Автомобиль резко развернулся и был уже готов переехать Бонье, но тут со стороны Бельгийского бульвара свернула машина полиции. Сыщики мгновенно оценили ситуацию и открыли огонь по колесам кроссовера. Из него, отстреливаясь, выскочили два человека в масках и скрылись в соседнем переулке. И автомобиль киллеров, и автомобиль полицейских получили повреждения колес, заставившие их остановиться. Трое оперативников рванули за напавшими на Бонье, а Лефевр попытался задержать самого Мориса, но он опять успел убежать.

И разыскиваемый, и его несостоявшиеся убийцы сумели уйти, но первому из них повезло в последний раз. Бонье до вечера отсиживался в лесном массиве, а потом остановил такси и попросил отвезти его в Гавр. Через полчаса после выезда из города жандармы с автоматическими винтовками приказали водителю остановиться. Пассажир его был опознан по разосланной фотографии, задержан и под охраной доставлен в Париж, на набережную Орфевр. Первый допрос Мориса решил провести лично дивизионный комиссар Гийом Савар. И на то имелись веские причины — он идеально владел методами убеждения самых закоренелых рецидивистов.

С давних пор каждый офицер уголовного розыска Парижа предпочитал один из типовых методов общения с преступниками. Одни действовали на пару, представляя всем известную игру с хорошим и плохим полицейскими, другие жестко прессовали арестованных, не прерывая постоянного давления на них по многу часов и лишь меняя друг друга, третьи использовали знание человеческой психологии. Что касается Савара, то он прежде хорошо изучал и анализировал все собранные факты о свидетеле или подследственном, а уж потом выбирал способ допроса. Комиссар старался понять, кто перед ним сидит — закоренелый уголовник или начинающий, способный на отказ от прежней незаконной деятельности. И по описанию знакомых, и по внешнему виду вошедшего в кабинет Савара человека того следовало отнести ко второй категории. И общение с Морисом Бонье комиссар решил построить соответственно. Начал Савар, задав парню неожиданный вопрос:

— Скажи, Морис, а почему ты поссорился с родителями?

Настороженно поглядев на полицейского, арестованный ответил вызывающе:

— Папаша заставил меня поступить на юридический, а я этого совсем не хотел.