– Ну ладно, ладно. – Фелисса раздраженно отмахнулась. – Пойду найду Данаро. Надеюсь, мы успеем вытащить этих гномов из-за стола до того, как они доверху набьют брюхо. А то плакала Путникова упряжь.

– Здравая мысль, – похвалил Гараэл.

Он подтолкнул к сестре ее тарелку с кашей:

– А вот тебе, наоборот, поесть бы не помешало. Удалось сегодня поспать?

– Не особо, – призналась Иссейя. Аппетита у нее не было, но она заставила себя проглотить несколько ложек густого месива. – Но ты за меня не беспокойся.

– Верю на слово. Как доешь – выходи во двор. Нужно спешить, пока светит солнце. Не исключено, что после захода нас ждет новая атака порождений тьмы.

– Слушаюсь и повинуюсь, сэр Полевой Командор! – скороговоркой произнесла Иссейя, шутливо отсалютовав ложкой с налипшими комками овсянки. Амадис прыснула со смеху. – А ты не летишь?

– Не могу. – Гараэл скорчил недовольную гримасу. – Я же Полевой Командор, забыла? Я не могу срываться с места и мчаться убивать порождений тьмы каждый раз, как мне того захочется, – звание не позволяет. Когда будем прорывать блокаду, я полечу в авангарде, но в этой вылазке главная у нас – ты.

– Я постараюсь не подвести.

– Ты и не подведешь. – Гараэл по-прежнему улыбался, но в глазах появилась печаль. – Я ведь знаю тебя, Иссейя. Ты просто не можешь подвести.

5:19 Священного

Это была обычная с виду расщелина у подножия холма, появившаяся, скорее всего, давным-давно в результате землетрясения. Сотни лет она и оставалась обычной расщелиной, пока не пришел Мор и она не превратилась в ворота, сквозь которые из глубин на поверхность хлынули несметные полчища порождений тьмы.

Но днем на холмах было спокойно. Андерфелс всегда славился своей суровой природой, однако даже самые стойкие из его обитателей страдали от Мора. Цветы почернели, бурая трава сухо шелестела на ветру, ни единой пичужки не было видно в голых ветвях искореженных деревьев. Солнце едва пробивалось сквозь мрачные тучи Мора, но, по крайней мере, света было достаточно, чтобы порождения боялись высунуться из-под земли.

Иссейя, летевшая во главе отряда, приказала Ревас садиться. Описав пару кругов над холмом, грифоница приземлилась на его вершине. Через несколько мгновений к ним присоединились и остальные.

Спешившись, Иссейя приблизилась к расщелине. Земля вокруг была иссушена и покрыта трещинами. Несколько камешков выкатилось из-под ног эльфийки, пока она спускалась, и, запрыгав по склону, исчезли в зияющей пустоте. Чем ближе Иссейя подходила к трещине, тем явственней ощущала поднимающееся из ее глубин зловоние.

Стены трещины покрывали какие-то черные пятна; определить, какова глубина разлома и насколько он разветвлен, было совершенно невозможно. Иссейя попробовала осмотреть его при свете магического кристалла в своем посохе, но так ничего и не увидела. Черные пятна на камнях словно поглощали весь свет, не давая ему проникнуть глубже.

Как бы то ни было, запечатать эту трещину им не составит особого труда, а это самое главное. Иссейя махнула рукой, подзывая остальных магов: Калиена, Данаро и неулыбчивую красавицу Лисме.

Пока маги спускались к расщелине, а Фелисса с Джораком проверяли готовность своих луков, Тунк и Мунк занимались тем, что шумно полоскали рты элем, который они по очереди прихлебывали из фляжки и смачно сплевывали в опустевшую кроличью нору. Судя по их энергичному бульканью и выражению лица Фелиссы, сбылось-таки мрачное предсказание лучницы и гномы действительно распрощались со своим завтраком еще над Хоссбергом. Оставалось лишь надеяться, что на улицах в столь ранний час никого не было.

– Что думаешь делать? – спросила Лисме, когда все маги были в сборе.

Самая высокая среди них, она всегда выглядела так, словно ее главной целью было заставить окружающих разинуть рты от изумления. Иногда она появлялась в облике мужчины, иногда – женщины, и Иссейя, хоть и знала Лисме уже много лет, так и не была до конца уверена, кто же это на самом деле. Лисме меняла внешность и пол с той же легкостью и артистизмом, что и одежду. Поговаривали, что в Круге Магов, где она училась, подобное поведение не одобрялось, зато, сбежав оттуда, Лисме наконец смогла дать себе волю.

Сегодня Лисме решила быть женщиной. В волосы она вплела куски старых рыбацких сетей, выбеленных временем и солью; стеклянные бусины, которые она нанизала на веревки, были бледного зеленовато-голубого оттенка, как и ее глаза; а ее щеки и брови украшали перламутровые чешуйки, что довершало сходство с каким-то невероятным мифическим существом.

Но ее глаза по-прежнему оставались человеческими и пылали лютой ненавистью. Иссейе редко доводилось встречать людей, ненавидящих порождений тьмы столь яростно. Это была скорее ярость животного, хищной птицы, подобной Ревас, нежели человека.

– Проще всего устроить землетрясение, – ответила Иссейя. – Обрушить на трещину этот холм.

– Или завалить ее землей, если она слишком глубокая, – предположила Лисме, напряженно вглядываясь в темноту разлома.

Чешуйки блестели на ее щеках, словно слезы.

Вдруг она отшатнулась:

– Неважно. Пора за дело. Они уже здесь.

– О чем ты…

Не договорив, Иссейя услышала топот и утробное рычание. Порождения. Двигались они быстро. Из-за эха она не могла определить, сколько их – может, тридцать, может, целая сотня гарлоков и генлоков. И не только они. Пронзительное верещание говорило о том, что с ними еще и крикуны. Размышлять было некогда.

– Начинай! – крикнула Иссейя.

Лисме кивнула и подняла посох. Она единственная среди них умела управлять силами земли, могла разрывать и снова смыкать древние пласты пород, но и остальные маги хорошо знали свое дело. Иссейя начала вытягивать посохом магию из Тени, превращая ее в волны чистой энергии, которая усиливала разрушающую магию Лисме. Тут же эльфийка почувствовала, как заискрился воздух, как покалывают кожу крошечные электрические разряды, – это маги плели каждый свое заклинание.

Глаза Лисме стали ослепительно-белыми, словно небо, озаренное молнией. Склон холма задрожал, и от расщелины в разные стороны зазмеились трещины. В глубине блеснули отраженным солнечным светом желтые выпученные глаза. Иссейя почти сразу же ответила волной чудовищной силы. Трещины мгновенно расширились, земля начала оседать, в воздух поднялись серые тучи пыли.

Иссейя едва удержалась на ногах. В носу свербело, рот был забит, глаза невыносимо чесались. Вдруг холм осветил изнутри слабый красноватый свет, который становился все ярче, словно где-то внизу разгорался костер.

– С ними эмиссар! – закричала Иссейя.

Ее слова потонули в оглушительном грохоте: из-под земли вырвался столб огня, и на Стражей обрушился ливень раскаленных булыжников.

А сама земля проваливалась в бездонную пустоту, разверзшуюся под ногами.